Лучший из лучших
Шрифт:
Ральф решил, что ребенку лет десять, не больше.
– Как его зовут? – спросил он зулуса.
– Какая разница? – пожал плечами погонщик. – Зови его Умфаан, «мальчик».
– А тебя? – не унимался Ральф.
У зулуса вдруг появилось срочное дело в головной части упряжки, а может, в уши забилась пыль и он не расслышал вопроса.
Фургон остановился на ночевку. Зулус сел на корточки возле костра, наблюдая, как Умфаан помешивает мамалыгу в закопченном котелке. Ральф повторил вопрос:
–
Зулус улыбнулся, точно думая о чем-то своем, и ответил:
– Имя – опасная штука. Оно может висеть над человеком, как стервятник, обрекая на смерть. До того как солдаты королевы пришли в крааль Улунди, у меня было одно имя…
Ральф невольно вздрогнул, услышав намек на битву, которой закончилась англо-зулусская война. Темно-синий потрепанный китель на плечах зулуса – того же цвета, что форма полиции Наталя; одна из прорех в ветхой ткани могла быть следом удара ножа. Лорд Челмсфорд заковал в цепи короля зулусов и его вождей и отправил их на остров Святой Елены, где когда-то уже умер в плену один император. Тем не менее некоторые вожди сбежали из Зулуленда и бродили бездомными изгнанниками по просторам африканского континента.
Зулус-погонщик носил обруч вождя.
– Это имя когда-то произносили с уважением, но с тех пор прошло столько лет, что я сам его забыл, – продолжал коротышка.
«А что, если среди побежденных зулусов ходит легенда о маленьком, не по годам морщинистом вожде, ростом гораздо меньше громадных воинов, которыми он командовал, ведя их в ужасную атаку на английский лагерь возле холма Маленькой Руки?» – подумал Ральф.
Юноша еще раз внимательно рассмотрел китель зулуса при свете костра: вряд ли он снят с трупа англичанина, оставшегося на поле той жуткой битвы. И все же Ральф вздрогнул, несмотря на теплую ночь.
– Значит, ты забыл то имя?
Зулус снова прищурился.
– Теперь меня зовут Исази, «мудрец», – по причинам, которые должны быть понятны даже матабеле.
Сидевший напротив Базо презрительно фыркнул, поднялся и ушел от костра в темноту, где жалобно потявкивали шакалы.
– Меня зовут Хеншо, – сказал Ральф зулусу. – Ты поведешь мой фургон до конца пути?
– Почему бы нет, Маленький Ястреб.
– Ты даже не спрашиваешь, куда я иду?
– Мне нужно идти куда-нибудь, – пожал плечами Исази. – Дорога на север ничуть не дальше и не труднее, чем дорога на юг.
Снова тявкнул шакал – уже ближе. Базо перехватил ассегай поудобнее, тявкнул в ответ, приложив ладонь ко рту, чтобы усилить звук, и подошел к каменистому холмику, сверкавшему в свете луны, словно груда серебра.
– Базо! – Приветствие прозвучало шепотом – легким, как ночной ветерок в траве.
От теней у подножия холма отделилось темное пятно.
– Камуза, брат
– Наши пути встретятся вновь: однажды мы будем пить из одного кувшина и сражаться плечом к плечу, – тихонько ответил Камуза. – А теперь мы оба выполняем волю короля.
Камуза распустил шнурки, и набедренная повязка соскользнула, оставив его обнаженным.
– Поторопись! – сказал он. – Я должен вернуться, пока не прозвучал колокол.
Согласно вступившему в силу Закону о торговле алмазами, чернокожим запрещалось появляться на улицах Кимберли после наступления комендантского часа.
– Полиция тебя не заметила? – спросил Базо, снимая свою набедренную повязку.
– Полицейские снуют везде, как клещи в весенней траве, – проворчал Камуза, – но за мной слежки не было.
Базо взвесил в руках меховую набедренную повязку Камузы, пока тот торопливо натягивал замену.
– Покажи, – попросил Базо.
Камуза расстелил свою повязку на плоском камне, залитом лунным светом. Потянув за двойной шнурок, он открыл потайной кармашек из мягкой выдубленной кожи, украшенный керамическими бусинками, – отделка скрывала отверстие. Кармашек шел по всей длине широкой талии, разделенный на отделения, будто ячейки в осином гнезде.
В каждой ячейке лежал крупный кристалл, сверкавший в лунном свете.
– Пересчитай! – велел Камуза. – Чтобы мы оба знали количество камней. И пусть Лобенгула, великий Черный Слон, насчитает столько же, когда ты положишь пояс у его ног в краале Булавайо.
Базо прикоснулся пальцем к каждому камешку, безмолвно шевеля губами.
– Амашуми аматату!
– Тридцать, – повторил Камуза. – Так и есть.
Это были большие прозрачные алмазы – самый маленький размером с ноготь мужчины.
Базо надел набедренную повязку – пушистые лисьи хвосты свисали до колен.
– В самый раз, – кивнул Камуза. – Скажи Лобенгуле, Великому Слону, что я его пес и ползаю на брюхе у его ног. Скажи, что будут еще желтые монеты и яркие камни. Скажи, что его дети каждый день работают в яме и принесут много, много сокровищ. Каждый, кто пойдет на север, принесет с собой богатство.
Камуза сделал шаг вперед и положил руку на плечо Базо:
– Иди с миром, Базо, Топор.
– Оставайся с миром, брат мой, и пусть дни исчезают, как капли дождя в песке пустыни, пока мы не улыбнемся друг другу вновь.
Первое настоящее испытание ожидало упряжку на реке Вааль.
Серая неподвижная вода покрывала обитые железом колеса по самые оси. Отшлифованные течением камни на дне не давали опоры копытам волов и перекатывались, угрожая забить колеса.