Луиз Глюк (Louise Gluck). Из книги «Дикий Ирис (Wild Iris), Кокотов Борис

Луиз Глюк (Louise Gl"uck). Из книги «Дикий Ирис (Wild Iris)

Кокотов Борис

поэзия

Луиз Глюк (Louise Gluck). Из книги «Дикий Ирис (Wild Iris)

5.00 + -

рейтинг книги

Шрифт:

Борис Кокотов

Луиз Глюк (Louise Gl"uck)

Из книги «Дикий Ирис (Wild Iris)

Луиз Глюк — известная современная американская поэтесса, автор 11 сборников стихов, за которые она получила целый ряд наград. Она избиралась поэтом-лауреатом США в 2002-2004гг.

Весенний снег

Посмотри на ночное небо: во мне — две сущности, два рода могущества. Я нахожусь здесь, рядом с вами, в окне, наблюдая за вами. Вчера луна поднялась над влажной землёй в саду. Сегодня

земля блестит словно луна, словно мертвая материя под коркой света. Можете закрыть глаза. Я слышал ваши мольбы и мольбы, звучавшие раньше, и требование, заключенное в них. Я показал вам то, что вы ищите: не веру, но капитуляцию перед властью, полагающейся на насилие.

Полемониум

Прикованные к земле, не тянулись бы и вы к небу? Я обитаю в саду госпожи. Простите меня, леди: стремление превозмогло мою сдержанность. Я не то, что вы хотели видеть. Но подобно тому как мужчины и женщины желают друг друга, я тоже желаю знания, полученного в раю — и вот, к вашему огорчению, голый стебель вымахал до подоконника. И что ожидает в конце? Голубой цветок похожий на звезду. Никогда не оторваться нам от земли! Не об этом ли говорят ваши слёзы?

Небо и земля

Где кончается одно, начинается другое. Сверху — голубая полоса, под ней — зелёная и золотая, зеленая и темно-розовая. Джона привлекает горизонт: он хочет то и другое, он хочет всё сразу. Крайности просты. Только середина приводит в замешательство. Середина лета — всё возможно. То есть: жизнь никогда не кончается. Как я могу оставить моего мужа, в саду, предающегося такого рода мечтаниям, с вилами в руке, готовящегося победоносно объявить об этом своём открытии, в то время как палящее солнце застыло неподвижно целиком поглощенное пылающими клёнами на границе сада.

Вечерняя молитва

Некогда я верила в тебя; я посадила смоковницу. Здесь, в Вермонте, в стране без лета. Это была проверка: если дерево выживет, значит ты существуешь. Следуя моей логике, тебя нет. Или ты пребываешь исключительно в местах с более теплым климатом, в жгучей Сицилии, Мексике, Калифорнии, где выращивают невообразимые абрикосы и прихотливые персики. Вероятно, они видят твоё лицо там, в Сицилии; у нас — разве что подол твоего одеяния.

Я должна заставлять себя делиться с Джоном и Ноахом выращенными помидорами. Если где-то в другом мире есть справедливость, те, кого природа принуждает к умеренности, должны получить львиную долю от всех вещей, предметов вожделения — жадность, обращенная в хвалу тебе. И никто не восхваляет ревностней чем я, с такой мучительно сдерживаемой страстью; никто не достоин больше чем я сидеть по правую руку, если таковая существует, вкушая от скоропортящейся, но бессмертной, смоковницы, которой странствия не под силу.

Преск айл

У каждого в жизни бывает момент или два. Комната где-нибудь на берегу океана или в горах. Тарелка с абрикосами на столе, косточки в белой пепельнице. Как и все образы, эти были условиями соглашения: солнечный луч на твоей щеке, моя пальцы, прижатые к твоим губам. бело-голубые стены, бюро с облупившейся краской. Комната должно быть ещё существует, на четвертом этаже, с балконом, выходящим на океан. Квадратная комната, простыня свисает с края кровати. Она не вернулась обратно в пустоту, в реальность. В открытое окно струится морской воздух, пахнущий йодом. Рано утром мужчина кричит мальчику, чтобы тот выходил из воды. Маленький мальчик — ему должно быть лет двадцать сейчас. Вокруг твоего лица космы влажных волос с каштановой прядью. Кисея занавески серебристо мерцает. В тяжелом кувшине — белые пеоны.

Серебристая лилия

Ночи стали холодными снова, подобно ночам ранней весной, и тихими снова. Причинит ли моя речь беспокойство? Мы одни сейчас; нет причин пребывать в молчании. Полная луна встаёт над садом — следующее полнолунье я не увижу. Весной восход луны означал: время безбрежно. Подснежники открывались, семена тополей сбивались в пушистые комья. Белая на белом, вставала луна над березой, и в развилке ствола блестели серебристо-зелёные листья ранних нарциссов. Мы подошли слишком близко к концу, чтобы его страшиться. Я не уверена даже, будто знаю, что означает конец. А ты, которая была с мужчиной — после первых криков, наслаждение, как и страх, не становится ли беззвучным?.

2/6/2010

Комментарии: