Львы и Сефарды
Шрифт:
— Сааба Карн… — говорит он. — Ты привела их.
— Я не могла иначе, адмирал, — Она почтительно кланяется ему. Ее люди повторяют за ней. — Я уходила для того, чтобы однажды возвратить их нашему народу. И вот, они здесь. Перед вами.
— Вы ранены… — начинаю я, глядя на колено адмирала, которое он даже не может разогнуть, не говоря уже о том, чтобы встать.
— Всего лишь в ногу. Могло бы быть гораздо хуже, — обрывает Малкольм. Снова поворачивается к Аделару и протягивает ему руку. — Ты… ну зачем ты это сделал? Я же должен был… Зачем ты пал ради меня?
Пару секунд Деверро смотрит на его ладонь, потом опять ему в глаза. Приняв помощь,
А затем, вдруг высвободив руку из перевязи, крепко и порывисто обнимает своего друга.
— Дурак здесь ты, дружище, — говорит он, улыбаясь. Голос дрожит — или мне только кажется. — Я знал. Я ждал, что ты вернешься. На самом деле я давно тебя простил. Я никогда тебя не предавал, ты понял?.. Прости. Прости и ты меня, пожалуйста… прости…
— Все в прошлом, брат. Оно того не стоит.
Мэл тоже обнимает его — сначала нерешительно, потом всё крепче, зарываясь лицом в плечо. Жаль, что я не могу видеть его лица. Я невольно прикасаюсь пальцами к щекам. Сааба поворачивается ко мне.
— Так это… он? — спрашивает она еле слышно.
— Да. Он, — отвечаю я, не отрывая взгляда от Стерегущих. — Малкольм Росс. Стерегущий горные пути.
Иокаста, как маленькая, обнимает Зодчую и прижимается щекой к ее плечу. Малкольм помогает адмиралу опереться на себя. Молчание в зале кажется музыкой и светом. Оно заполняет наши тела, разрывая плотную ткань тьмы, которая царила внутри нас все это время. Молчат они, молчим и мы. Все сказано, все сделано и все исправлено. И пусть случатся еще битвы и кровь, паденья и полеты, взрывы и пожары — ветер изменился. Он принес тепло и свет. Вернул все на круги своя. Мы все разрушили, чтоб снова сотворить. Из пепла мы восстали, насаждая красоту.
Мы обрели друг друга в свете и в огне…
— Сааба тебя быстро на ноги поставит, — говорит Малкольм Аделару. Зодчая с готовностью кивает. — Тихо, тихо, старайся не наступать, ты же хромаешь… Плохо тебе? Сильно болит нога?
Деверро вздыхает, но старается улыбнуться.
— Болит…
Я осторожно подхватываю адмирала с другой стороны.
— Кайтен и его мать в темнице, — докладываю, глядя на Саабу. — Это она закрыла их там. Вовремя нажала на рычаг.
— Настанет час, и с ними разберемся, — обещает Аделар. — Главное, что они больше не смогут причинить нам вред.
— Она сказала им всю правду, адмирал, — вклинивается аль-синх, которая, как оказалось, слышала мой крик. — Теперь ее узнали все. Дочь пламени и вечного сияния оправдала свое имя.
— А Стерегущие нашли друг друга после стольких лет…
Слезы текут по щекам, оставляя на них соленые дорожки. Но это слезы не отчаяния или горя. Я знаю, что финал еще не близок. Что мой брат еще так далеко от меня, и что Седая Госпожа расставила свои сети. Но что-то внутри меня все же изменилось. Что-то изменилось в воздухе и в свете. Как будто я вернулась домой. Все просто: я вдруг осознала, что мой дом — там, где они. И мой брат тоже будет со мной вместе. Здесь. Среди народа. Ведь среди эшри больше нет врагов.
— Что будешь делать дальше? — спрашивает Аделар, сев на одну из железных неработающих машин. — Собираешься в Энгеду?
— Для нас осталось кое-что еще, — Мэл обнимает меня одной рукой. — Мы должны вернуть ее брата. Ведь за этим мы и отправились в дорогу.
— А после?
— После… — Летчик смотрит прямо мне в глаза. — Встретимся в пути. Данайя аль-Гаддот
— А ты — принадлежишь? — спрашиваю я его.
Малкольм какое-то время молчит.
— Он не хедор и не азарданец, — вдруг подает голос Сааба. — Он — Стерегущий горные пути. Он — твой брат, Аделар. Вы оба — части одного целого. И мы — один народ. Ведь так должно быть.
Малкольм снова смотрит на Аделара.
— Правда? — спрашивает он серьезно.
В глазах Деверро вспыхивает искра.
— Да.
— Тогда вернемся, — говорит он, улыбаясь.
— Вместе, — добавляю я.
Глава двадцать третья. Человеческий фактор
Я сижу на краю кровати Аделара. Его нога перебинтована и лежит в приподнятом положении, а в руках — то самое письмо. Он перечитывает его уже в который раз. Сааба только что вышла отсюда — она делала перевязку и проверяла, есть ли все необходимые лекарства. А сейчас я сижу и смотрю на дверь. В кои-то веки тишина не оглушает, не изматывает и не заставляет выть от горя. Тишина успокаивает. Мне и вправду нужно многое осмыслить. Всем нам. Когда все осталось позади, мы наконец можем вздохнуть спокойно, обернуться и взглянуть на то, что мы оставили.
— Скоро вы будете знать его письмо наизусть, — говорю я после долгого молчания.
— Возможно, — отвечает он. — Я же теперь знаю, где настоящий он. И что он чувствует на самом деле. Поэтому я и закрыл его собой.
— Сначала вы, узнав, что Мэлу плохо, отправили его в регенератор, — припоминаю я. — Это раз. Затем оттуда вытащили, когда случилась поломка. Это два. И наконец — сейчас… Три раза, адмирал. История о линиях дорог. Вы слышали? Вы верите?
— Конечно, слышал, — улыбается он и откладывает письмо. — Да только линии дорог — всего полдела, если и не меньше. Дорога может быть одна, но вот идти по ней мы можем хоть навстречу друг другу, хоть прочь друг от друга… Да так, что разминемся и, возможно, даже не заметим. Ведь Мэл спасал меня гораздо больше, чем три раза. А понял я это только сейчас. Наверное, моя вина перед ним гораздо больше, чем его — передо мной.
— Не стоит вам теперь об этом думать, — Я переплетаю пальцы рук и снова чувствую тепло. — Вы — наш герой. И все, что кроме этого — уже неважно… Как нога? Сильно болит?
— Наступать на нее пока что не могу, но на мне все заживает весьма быстро… — Аделар приподнимается на локтях. — Рука уже почти не беспокоит. С шеи Зодчая тоже скоро снимет повязку. А там, возможно, построим новый регенератор… Жаль, что вы с Малкольмом будете уже далеко.
Я замолкаю и вздыхаю. Голос дороги снова пробуждается внутри. Я будто бы раскалываюсь надвое. Я знаю, что мой путь окончится в Энгеде, там, где Седая Госпожа и мой маленький брат. Что будут еще битвы и лишения, что ни одна победа не дастся нам легко и просто, как не давалось ничего до этого. Но в то же время мое сердце хочет быть здесь. Я нашла свой дом в этих подземельях, я нашла свой свет в сигнальных огнях, я нашла свою надежду в голограммах зала у Истока. Я так хочу увидеть этот мир. Хочу, чтобы Стерегущий и его народ пускали свои корабли по пескам всей Лиддеи, чтобы их таланты возродили нашу сожженную землю и сделали ее такой, какой она была до Первых смут. Они ведь хотели подарить такую надежду всем — эшри и сефардам, Гончим и аутентам, хедорам и сатрапам. Но никто не знает, что ждет всех нас в конце пути.