Любочка Хоботова
Шрифт:
За окном мелькали привычные пейзажи: поля, лесополосы, другие деревеньки, в которые заезжал дребезжащий ПАЗик. Любочку быстро укачало и она прикрыла глаза. Ей вдруг вспомнился точно такой же день и, пожалуй, этот самый автобус, в котором она, тогда еще совсем юная девчонка, возвращалась с матерью из районного центра. На заднем сиденье ПАЗика ехал сероглазый красивый парень в форме моряка. Он всю дорогу улыбался Любе, и она очень смущалась от его взглядов.
– Ну что ты ерзаешь? – не выдержала Евдокия, мать Любы, строго глядя на дочь. – Сидишь как на угольях. Угомонись уже.
– Мам… – залилась краской стыда Люба.
Евдокия проследила за её взглядом, узнала молодого односельчанина Василия Краснова, и протянула насмешливо:
– А-а-а… Вон оно что! Я-то думаю, что это моя Любава вертится, а это ты её глазами прожигаешь. Ну что, Васенька, на побывку, али насовсем домой?
– Насовсем, тётя Дуня. По морям-океанам походил, пора и честь знать. По дому соскучился, мать с дедом давно не видал. А вы как поживаете? Любаша ваша вон какой красавицей стала, просто загляденье.
– Ты мне на неё как кот на сметану не облизывайся, – пригрозила ему пальцем Евдокия. – Не про тебя девка растёт. Да и молода она ещё для всяких там гулек. Восемнадцать только через полгода исполнится. Так что я сразу тебя предупреждаю, не смей мне дочку с пути сбивать. А то всё Павлу расскажу, он тебя подлечит.
– Так я вроде ещё и не болел, – рассмеялся Василий. – Зачем меня лечить?
– Вот и будь здоров, – кивнула ему Евдокия и строго посмотрела на дочь: – А ты сиди в окно смотри. Не о парнях тебе сейчас думать надо! Не то отец узнает, шкуру с тебя спустит.
В глазах Любы заблестели слёзы. Ей было стыдно перед Василием за поведение матери и она охотно согласилась бы сквозь землю провалиться, лишь бы не ехать сейчас вместе с ним. Евдокия тоже отвернулась от красавчика моряка и тут же забыла о нём, слишком много было у неё других забот.
Но Люба знала, что Василий продолжает смотреть на неё и очень обрадовалась, когда автобус, наконец, остановился на первой деревенской остановке. Они с матерью всегда выходили здесь, а вот Василию нужно было ехать дальше, потому что он жил на другом конце деревни. Люба выскочила из автобуса как ошпаренная, но не удержалась и посмотрела туда, где остался парень. А он, словно догадавшись, что она не сможет просто так уйти, широко улыбнулся и подмигнул ей.
Вот с того самого дня Люба и потеряла покой. Каждую ночь снился ей красивый морячок. Он кружил её на руках, катал на лодке по морю, которого она никогда не видела, целовал в щёки и смеялся. Во сне Люба тоже смеялась, но когда просыпалась и понимала, что всё это неправда, заливалась горючими слезами.
– Что это ты с лица спала? – спросила её как-то за завтраком мать. – Приболела что ли?
– Нет, – покачала головой Люба и бросила встревоженный взгляд на отца. Тот молча хмурился, читая газету и прихлёбывая из гранёного стакана горячий чай. Кажется, он не слышал слов жены и потому не обратил на них внимания. Но когда Люба сказала, что ей совсем не хочется есть и поднялась, чтобы уйти, хлопнул ладонью по столу:
– Сядь и ешь! Ишь, взяла моду: хочу – не хочу! Мать для кого готовила?
Люба покорно взялась за ложку.
В их семье ели всегда сытно и много и, может быть поэтому, Люба сильно отличалась от своих сверстниц округлыми формами. Она не была толстой, но сформировалась довольно-таки рано. И в то время как её ровесницы, худенькие как тростиночки, переживали, что
А вот Василий это понял очень быстро и однажды, словно бы случайно, столкнулся с ней на озере, куда Люба с подругами пришла, чтобы искупаться после жаркого дня. Она вышла из воды, выжимая длинные волосы обеими руками и, обернувшись, что-то весело крикнула подругам. А когда взглянула в сторону, похолодела: Василий сидел прямо на песке и улыбался, разглядывая её налитую ранней спелостью фигуру.
Ойкнув, Люба скрылась в кустах. Она хотела схватить свой сарафанчик и убежать, но ноги словно приросли к земле, и она не смогла даже сдвинуться с места. А через минуту уже таяла в объятиях Василия, который крепко прижимал её к себе. Он быстро увлек девушку туда, где их никто не мог увидеть и принялся покрывать её лицо поцелуями. Люба сначала пыталась оттолкнуть его, потом неумело отвечала на его ласки, но когда он решил зайти дальше, вырвалась из его рук.
– Тронешь еще, закричу, – пообещала она таким тоном, что Василий сразу же отпустил её.
– Да я же ничего,– пожал он плечами. – Ну, плохого. Я к тебе серьезно.
Люба смотрела на него, стараясь унять бьющееся сердце.
– Знаю я твое «серьезно», – усмехнулась она, а потом раздвинула кусты и ушла. Через минуту её голос уже слышался на берегу.
– Чертова девка, – выругался Василий. – Чуть на грех не навела, зараза.
Ни он, ни сама Люба не заметили любопытную беличью мордочку донельзя конопатой Тамарки, жившей по соседству с Любой. А та видела, как из кустов вышла Люба, на ходу натягивая на мокрое тело платье, а вслед за ней появился и Василий, без рубашки, в одних парусиновых штанах, закатанных до колен.
Несколько дней Тамара не находила себе места. Зависть сжигала её изнутри: ну как же, у Любки и фигура вон какая, и грудь копной, а у неё все настолько плоское, что ни один парень даже не посмотрел еще в её сторону. А ведь она была всего на полгода младше Любки. Думая об этом, Тамара зеленела от злости. А тут еще Васька, первый парень на деревне, моряк, красавец такой, что закачаешься, влюбился в эту буренку. Ну вот почему одним все, а другим – ничего?
Тамара голову сломала, не зная как отомстить Любе, и вдруг сообразила: надо просто рассказать обо всем своей матери, а уж та, будьте покойны, быстренько донесет слухи до нужного адресата. В самом деле, едва Галина узнала новость, сразу же побежала к Евдокии:
– Дуня, а Дуня?! Выдь-ка на минутку, спросить что хочу.
– Ну чего тебе? – Евдокия, складывавшая в поленницу нарубленные мужем дрова, устало разогнула спину. Всегда строгая и сдержанная, она недолюбливала свою соседку, которая вечно разносила по всей деревне сплетни.
– Что ж ты молчишь, Дуня? – Галина постаралась придать своему голосу как можно больше елея.
– О чем это? – Евдокия никак не могла понять, что хочет от неё соседка.
– Так о свадьбе же, – взмахнула руками Галина. – Ты ж вроде свою Любку собираешься за Ваську Краснова отдавать. Или она просто так с ним голышом по кустам шастает? Ох, смотри, принесет тебе в подоле, опозорит на всю деревню. Вот тогда вспокаешься, да поздно будет!