Любовь на контрасте

Волконская Оксана

Взяв практически раритетную вещь в руки, девушка, с трудом разбирая полустертые буквы и продираясь через яты, вчиталась в текст.

«Я даже помыслить не мог, что Алекс на сие деяние сподобится. Брат пришел к вечере. Он в очередной раз проигрался. В этот раз

я отказался ему помогать. В сердцах мы поругались, и он ушел. А утром я обнаружил, что из сейфовой шкатулки исчезло «Соколиное око» и деньги. В ней замок с секретом, только члены семьи могли ее открыть…»

На этих словах запись обрывалась. Видимо, у Матвея Никитовича не нашлось сил писать дальше о преступлении брата.

– Он не стал афишировать пропажу бриллианта, – продолжил свой рассказ Матвей. – Пытался найти Александра, но тот как в воду канул. Удалось только установить, что с долгами брат все-таки расплатился. А потом грянула революция. Прадед покинул с семьей уже бывшую Российскую империю.

– Как его выпустили? – удивилась Элла. – Если он действительно был близок к императору…

– Связи всегда творят чудеса, – хмыкнул Матвей. – Даже в такие времена.

Почему-то в этот момент княжеский потомок казался совсем другим – старше, серьезнее, благороднее. Элла в очередной раз задумалась над тем, что в их мире каждый носит маски… И непонятно, что же там, в настоящем человеке, за ней.

– И все? Больше никакой информации о бриллианте нигде не мелькало? – уточнила Элла. С такими данными «Соколиное око» практически нереально найти. Александр Рокотов мог увезти его куда угодно. Спрятать, продать, потерять…

– Было письмо от Александра. Сейчас уже сложно сказать, как ему удалось выслать письмо за границу брату. Оно в ужасном состоянии, гораздо худшем, чем дневники. Смотри, – и Матвей протянул другие листки.

Это письмо Элла читала гораздо дольше. Похоже, по сравнению

с братом, у Матвея Никитовича был практически образцовый почерк. Александру же, наверное, стоило поработать в медицинской сфере…

Каялся младший Рокотов в письме долго. Только потом перешел к рассказу. Спасти «Соколиное око» от Временного правительства, а потом и коммунистов Александр смог. А вот вывести его за границу и вернуть брату – нет.

«Я спрятал «око» в родовой усадьбе крестного, в *** (слово затерто) час* (буквы затерты). Помнишь, детьми мы с Димитрием там играли? Я болен и слаб и вряд ли выживу, но верю, ты вернешь «Око» домой. Ты всегда был сильней и благороднее, брат…»

Такими строками Александр закончил свое письмо. А Элла, к собственному изумлению, осознала, что текст слегка расплылся – покаянное письмо младшего Рокотова почему-то вызвало комок в горле и влагу на глазах. «Ты всегда был сильней и благороднее, брат…». Последнее предложение словно набатом отдавалось в мозгу. Оно было куда важнее всех предыдущих строк покаяний. Это было признание. Признание собственной слабости, которая привела к таким печальным последствиям.

– Час? – в задумчивости повторила Элла. – То есть тут может быть что угодно? И в часах, и за часами, и под часами? Если, конечно, не еще что-то.

В задумчивости она накрутила длинную рыжую прядь на палец. Александр Рокотов практически напрямую указал, где искать бриллиант. Вот только от этого легче не стало. Сейчас, сто лет спустя, не то что эти часы – даже усадьбу ту найти непросто. А есть ли вообще смысл ее искать? С тех пор прошла революция, гражданская война, Великая Отечественная… След «Соколиного ока» затерялся за сто лет в веках.

Конец ознакомительного фрагмента.