Лючия, Лючия

Триджиани Адриана

– Нет, я больше не хочу заниматься ни эксклюзивными заказами, ни быть связанным с торговлей одеждой. Я еду в Голливуд и буду работать на Элен Роуз.

Я поражена:

– Та самая Элен Роуз, которая делала свадебное платье для Элизабет Тейлор, когда она выходила замуж за Ники Хилтона?

– Она самая.

– Делмарр, каким же образом тебе удалось устроиться к Элен Роуз?

– Ее заместительница приходила на показ. Ей рассказала о моих моделях Элен, которая слышала обо мне от Хильды Крамер – она ведь работает на радио и брала интервью у выдающегося художника по костюмам для фильмов.

– Хильда

помогла тебе с работой! – Мне казалось, что все самое удивительное на сегодня я уже услышала, но никогда не знаешь, что впереди.

– О, она сказала Элен, что я потрясающий модельер.

– Так и есть, но главное, что это теперь известно нужным людям!

Как же я рада за Делмарра! Теперь он – часть Голливуда, где элегантность и шарм все еще имеют значение.

– Элен спросила, есть ли у меня на примете еще какие-нибудь одаренные работники, которых я хотел бы взять с собой, и я рассказал ей о тебе.

– Ты серьезно?

– Совершенно. Поедем со мной, Лючия. Ты сразу же войдешь в штат сотрудников и будешь получать высокую зарплату.

– Ты, наверное, шутишь?

– Нет. Собирай вещи, малышка. Мы едем в Калифорнию. Если там и должны оказаться двое ньюйоркцев, которым необходимо начать все с нуля, так это мы с тобой. Но есть и еще кое-что. Ты должна мне поклясться, что если я попрошу тебя бросить парня, то ты немедленно сделаешь это. Это ради твоего же блага.

– Как скажешь. – Я обнимаю Делмарра за шею. – Огромное тебе спасибо!

– И еще одно. Если кто спросит, мне тридцать шесть. Мы едем в страну молодости и красоты, поэтому сорок – совсем неподходящая цифра. Все равно что быть отчисленным из школы за проваленный экзамен. Если тебе сорок, то ты вне игры.

– Как хочешь. Но, Делмарр…

– Что такое?

– Мне казалось, тебе тридцать четыре.

– И то правда.

– А кто будет заботиться о маме? – чуть не хнычет Роберто.

– Я и сама справлюсь! – возражает мама. – Вы думаете, что я уже совсем старуха!

– Никакая ты не старуха, но ты ведь мать, поэтому твоя дочь должна помогать тебе, так? – Роберто легонько постукивает по столу кулаком, как папа, бывало, делал.

Все замечают, как сильно переменился Роберто, когда папа умер. Несмотря на то, что теперь он стал самопровозглашенным главой нашей семьи, я понимаю, насколько жизнь была легче, когда нами руководил папа. Хотя папа был воспитан по старым правилам, он имел современный взгляд на жизнь. А Роберто ведет себя так, словно лично Бог избрал его, чтобы блюсти семью и поддерживать семейные традиции, которые были утверждены еще в средневековой Италии, а теперь возродились в первозданном состоянии в Америке. Я сожалею, что во время воскресного ужина сообщила о своих планах насчет работы. И зачем только я это сделала!

– А мне кажется, что ей надо ехать, – говорит Розмари, пока малыш Антонио, запеленатый в бледно-голубую простыню, сосет ее грудь. – Вы, ребята, возможно и не знаете этого, но она безумно талантлива. Она способна на большее, чем штопать белье или делать шторы. Она, если так можно сказать, художник отдела заказов.

– Нам и так прекрасно известно,

где она пропадает с понедельника по пятницу в течение последних восьми лет, Ро, – ворчит Роберто.

– Голливуд – такая даль, – грустно говорит Орландо.

– Для того и существует «Супер-чиф» [63] – самый быстрый поезд в Америке. А еще он ходит в оба конца, понимаешь? – напоминаю ему я.

– Вспомни последние события. Мы не хотим, чтобы кто-то снова заставил тебя страдать. Понимаешь? – возражает Роберто, и его слеза падает на кусочек хлеба. – Ты слишком хороша, Лю. Это всегда будет твоей проблемой. Плохие люди могут воспользоваться тобой в своих целях. Хотя в этом и нет твоей вины, это обязательно случится, поэтому мы собираемся не допустить этого.

63

Название фирменного экспресса высшего класса железнодорожной компании «Атчисон, Топика энд Санта-Фе», курсирующего между Лос-Анджелесом и Чикаго.

– Я уже взрослая. Если я и хочу начать все с начала, то надо делать это немедленно.

Ну как мне объяснить им, как я чувствую себя после того, как Джон Тальбот бросил меня. Может, перемены, произошедшие со мной, не заметны, но я глубоко их ощущаю. Да, раньше за мной бегала целая куча парней из хороших семей, но теперь этого нет. Все поклонники, что были у меня в последнее время, совсем не те мужчины, которых я или моя семья хотели бы видеть рядом со мной. Как-то утром, когда я шла через школьный двор по пути в «Гросерию», ни один парень даже не окликнул меня. Если я улыбаюсь им, то они предпочитают этого просто не замечать. Мне нужно уехать туда, где я смогла бы начать все заново.

– Нам бы хотелось, чтобы ты повстречала какого-нибудь хорошего парня, живущего по соседству, и чтобы вы создали свою семью. Сейчас, пока у тебя нет парня, нам нравится, что ты живешь с нами. Ты отличная помощница – помогаешь маме, Ро и ребенку, – широко улыбаясь, говорит Роберто.

Я благодарна маме, что она меняет тему. Пусть Роберто пребывает в уверенности, что моя судьба в его руках и что последнее слово за ним, но это совсем не так Я современная женщина, и намерена поступить так, как задумала. Не за тем я так упорно трудилась, чтобы сидеть дома и растить племянников и племянниц, и не имеет никакого значения, насколько сильно я их люблю. Самое время подумать, как мне хочется жить, и если для этого мне придется покинуть мою роскошную комнату и Нью-Йорк, то я готова на это.

Посла обеда я помогаю Розмари вымыть посуду и расставить ее по местам.

– Спасибо за поддержку, – говорю я.

– Лю, послушай, нам так нужна твоя помощь. И я понимаю, что ты чувствуешь себя обязанной перед матерью, но есть в большой семье одно преимущество: можно разделить обязанности на всех.

Я смеюсь:

– Я успела это заметить. С тех пор, как ты стала жить с нами и помогать по дому, работы стало намного меньше.

– Мне это нравится.

– А ты не скучаешь по Бруклину? – спрашиваю я, пытаясь понять, буду ли тосковать по дому в Голливуде.