«…Міласці Вашай просім»
Шрифт:
Основанием к этому указано, что в моем хозяйстве применялся наемный труд, но в нашем хозяйстве никакого наемного труда не применялось, заисключением: сезонных на уборку урожая на два-три дня одного, двух человек.
О неправильном отнесении моего хозяйства в число кулацких я писала жалобы но ответов и результатов я неимела.
После чево мое хозяйство ликвидировали, а мужа осудили на 8 лет, я же с детьми осталась на произвол. И сейчас непринимают в колхоз. Числющая земля на мужа сейчас перечисляют на меня, и как результат я не в состоянии ее обработать а также и оплатить государственные налоги.
С моим хозяйством поступили совершенно не верно и хуже того, в результате неправильного решения Райсовета, муж очутился в заключении и ликвидировали хозяйство и я с детьми осталась как говорят на птичьих правах.
Надеюсь на Вашу справедливость и Вы этого не допустите. Непозволите незаконно и несправедливо поступать
Прошу Вашего вмешательства и справедливого разрешения моей жалобы.
7 мая 1951 г.
Просительница
НАРБ, ф. 4, воп. 65, спр. 91, арк. 107.
Па вынiках праверкi Дзяржкантроля БССР У. адмовiлi ў яе просьбе, бо выкарыстоўвалася сталая наёмная сіла, акрамя таго, гаспадар спекуляваў хлебам, меў малацiлку, веялку, саламарэзку, яго сын пражываў у Польшчы.
№ 150
12/IX-51 г.
ЦЕНТРАЛЬНОМУ КОМИТЕТУ ПАРТИИ (БОЛЬШЕВИКОВ) БЕЛОРУССИИ
Прошу принять меры к наведению порядка в Брестской области, Брестского района.
Во-первых: кто руководит здесь колхозами и сельсоветом. Председатель колхоза пьяница, ежедневно его привозят на коляске пьяного. Зам. пред. колхоза П., брат его при немцах был агрономом, сам он тоже жил с немцами душа в душу, недавно гуляя на свадьбе в пьяном виде заявил, что бедноту дала вам Советская власть. Власть другом не была и не будет. Панчуки были сверху и будут, а скоро совсем советской власти не будет. Председателя сельсовета дочь его при немцах была за старостой замужем, ее муж выдавал советских работников немцам.
В колхозе «Советский пограничник» председатель колхоза при немцах забирал у крестьян молоко и отдавал немцам. Немцы его вместе с 7-ю крестьянами забрали, которых расстреляли, но он почему-то опять очутился дома.
Бригадир колхоза Г., брат его выдавал немцам евреев, которых расстреливали, за что получил 25 лет. Г. тоже в этом замешан, а сейчас работает бригадиром колхоза. Засеял себе разными культурами на колхозной земле 2 гектара земли и ежедневно начисляет себе больше 2-х трудодней. Кузнец колхоза он-же бригадир плотничной бригады при немцах жил на хуторе Подхвое, его хотели убить партизаны за пособничество немцам он сбежал жить в другую деревню, а сейчас пролез в кандидаты партии. Есть и много других работников, которых не только надо снять, а немедленно убрать отсюда.
Во-вторых. Что они творят. Местные жители при советской власти живут всего еще 5 лет и были довольны сов. властью. Массово-раз’яснительной работы с населением никакой не ведется. Колхозникам по решению общего собрания отвели приусадебные участки по 31 сотке, они по старой привычке посеяли на них рожь и никто им не раз’яснил, что озимых и яровых культур сеять нельзя. Есть еще несколько хозяйств единоличников которые возле своих домов насеяли по 30 и 70 соток ржи, когда сеяли никто их не предупредил, что сеять нельзя, причем на эти посевы им пред’явили госналоги и когда колхозники и единоличники сняли рожь на своих приусадебных участках в Брестский район были разосланы представители райисполкомов и милиции по сельсоветам для того, чтобы отобрать эту рожь. Эти представители вместе с представителями колхозов, сельсоветов и бригадиры без всякой предварительной раз’яснительной работы стали силой отбирать рожь, причем в сильно нетрезвом виде, хозяева этой ржи не давали и дело доходило до драки, сломали руку одному колхознику. Некоторые бросались под машины с тем, чтобы не дать рожь. Ездят собирают рожь ночью. Население не спит, охраняет рожь, чтобы не увезли. Этими грубыми действиями создают большое недовольство среди местного населения, против советской власти и есть очень не хорошие высказывания, а председатель тов. Х. когда вышел с магазина пьяный и упал в грязь сделали замечание разве так советские работники делают, он ответил здесь народ темный они ни черта не поймут, кто тут виноват. Руководители колхозов, сельсоветов занялись отнимать рожь, а жители охраняют ночью рожь, а колхозные массивы стоят уже перезрелые и убираются очень медленно. Район и область об этом знают, мер никаких не принимают. Нам кажется, что здесь засели не те, кто должен по настоящему руководить. Просим немедленно приехать и побеседовать с населением, навести порядок и приказать вернуть рожь отобранную, особенно у единоличников, отобрали все до скота и еще требуют госпоставки, а то дело дойдет до восстания или вроде этого. Можно еще раз проверить причины грубого нарушения советских законов.
НАРБ, ф. 4, воп. 65, спр. 67, арк. 369.
Па вынiках праверкi ЦК КП(б)Б старшыня калгаса «Савецкi пагранiчнiк» быў зняты
№ 151
Дорогой Иосиф Виссарионович!
С детства в детском доме, школе, в комсомольских политкружках, потом в двухгодичной школе в гор. Орле и Коммунистическом институте журналистики в Ленинграде и теоретически и практически меня воспитывали в духе ленинско-сталинского учения о свободной и действенной критике снизу, о непримиримости к недостаткам и извращениям советской действительности.
И вот со мной случилось так, о чем очень тяжело и очень совестно писать, совестно не за себя: если бы все началось снова я бы вел себя также.
В январе 1949 года я организовал колхоз в дер. Лисковичи Мирского района, Барановичской области. Дело пошло успешно, но вместо помощи нам стали мешать. В дни организационного оформления, не согласовав с правлением колхоза, взял 50 молодых колхозников в местную промышленность (удар по авторитету правления и дисциплине). При обмере земли нам приписали на 40 га больше действительного количества (для систематического переобложения колхоза). Около 10 га колхозной земли роздали единоличникам, наделяя их по 1, 5–2 га на двор (их оставалось 8 хозяйств из 106, каждый единоличник имел в полях колхоза по 1, 5–2 га озимых). Колхозу вдвое завысили планы поставок: по плану мы сеяли 130 га, поставки пришли на 265 га, заставили снять с контрактации заведомо большой молодняк и т. д.
Не добившись на месте ничего, я, как председатель правления, обратился в Москву в Совет по делам колхозов. Жалоба пришла в наш район к тем, на кого я жаловался. Вскоре к нам приехал представитель ЦК КП(б)Б. Я ему доказал обоснованность своих жалоб. Он уехал, а меня жестоко проучили: создали уголовное (дутое) дело и посадили в тюрьму. Это была расправа за критику.
Две мои жалобы в Прокуратуру БССР о необоснованности и незаконности ареста были пересланы в наш район. Расправа приняла новые формы.: мое хозяйство (до колхоза 1, 5 га пахоты) и хозяйство моей тещи колхозницы были об’единены и сделаны «кулацким» хозяйством. 22 февраля 1950 г. в день суда надо мной, когда жена моя была на суде, а дома оставались больные корью 5 и 2-х лет дети, все имущество конфисковали, а детей застудили так, что они и теперь нездоровые (исполнители акта были пьяные). Конфисковали все, не оставив детям крошки хлеба, все, что было в хате, погребе, сарае. Дети (в день суда их стало трое) обрекались на беду (спасибо людям, больше года держали их, кто чем мог).
Скажу большое спасибо «Правде» и академику Лысенко, они помогли мне. В ноябре 1950 г. кулачество снято.
В декабре 1950 года Верховный суд СССР освободил меня из тюрьмы.
За вопиющее издевательство над моей семьей и расправу надо мной никто не наказан. Наказан один я. Мне до сих пор не возвращено имущество (наполовину разбазаренное без документации). Теперь за два хозяйства, за из’ятие 15–20 тыс. имущества дают 5 тысяч (перед этим за тот год, что я просидел в тюрьме даже после снятия кулачества начислили мне налогу 5 тысяч — в доме оставалась одна собака, даже огородом жена и дети не пользовались, председатель сельсовета С. по распоряжению бывшего председателя райисполкома, т. е. теперешнего секретаря райкома Ж., создавшего дело о псевдокулачестве, запрещал держать даже кур). Из подлежащих к возврату за разбазаривание имущества денег высчитывают опять 500 рублей налогу (за собаку, что-ли?). Уцелели два хлевушка, корова, свинья. Корову и один хлев отдают. Остальное нет. Расправа в действии — в форме выживания меня с места материальными лишениями.
И нигде ничего не могу добиться. Больше проездишь и прохлопаешь, им вернешь.
Почему это так?
Поручите кому-нибудь ответить мне имел ли я права жаловаться на безобразия и откуда взялись права на безнаказанную расправу. Может быть я чего не знаю, может быть есть государственная установка о критике и я совершил большую ошибку пожаловавшись? Но логика говорит мне иное, я прав, только правоту свою никак не могу доказать. Почему это? Около двух лет тянется чудовищная травля. Клеветники на месте, клеветнические документы в действии. Кто мне поможет реабилитироваться окончательно? Очень странно, почему и кому нужно сделать меня «политически неблагонадежным» и когда не удалось убрать в тюрьму, стараться выжить меня? Есть ли в наших законах наказание за зажим критики снизу? Видите, какие формы приняло мое дело. Если нет такого наказания его нужно ввести, самое строгое, приравнивающее зажим критики к политическим преступлениям. Иначе не будет порядка. Даже таким безобразным формам расправы за критику попустительствуют. Я нигде не могу добиться не только возвращения имущества и следствия о разбазаренных вещах. Мне и за этот год, что я работал председателем колхоза, за трудодни не уплачивают.