Маг Азидал. Война
Шрифт:
Медленно бреюсь, стараясь не поранить себя не совсем еще послушными руками, до идеальной гладкости. Подровнял густые лохмы на голове, смочил ладонь, привычно зачесал назад гриву черных волос.
– Ну вот, другое дело.
В водном зеркале теперь не косматый бродяга, а весьма узнаваемый в Альсасе юноша. Без бороденки только непривычно, лицо миловидное, с упрямыми скулами, хищный профиль носа, если поскалиться, то на переносице появятся "волчьи складки". Подмигнул отражению, зеленые глаза ярко отражают свет огоньков, будто
Еще вчера глаза у меня тусклые были, прямо как у отца, Гидеона. А сегодня вернулась такая привычная деталь, над которой мы с Фресом как только не насмехались в детстве.
Подтянул рубаху, данную Вильяром. Там, где совсем недавно торчали ребра - плотные грудные мышцы, вместо впалого живота твердость пресса, словно высеченная в дереве. Внешне я полностью вернул себе прежнюю форму, вместе с магией в жилы вернулась сила, а с ней и тело возвратило утраченное.
Отлично, я доволен. Осталось только вернуть долг деревенским жителям и можно отправляться в Альсас. Наверняка меня все заждались, да и я соскучился по родным местам и лицам. Затянулся визит к королю, ох как затянулся...
Когда рассвет пробудил Вильяра, то встретил я его уже в главной комнате, за обеденным столом, да спиной к печке, чтоб грело приятно. Честно говоря, начинаю привыкать к такой простой одежде, что дал староста.
Простая рубаха со шнурками, рукава до локтей закатать и вообще удобство. А штаны нужной длины нашлись у старой тетки из соседей старосты, не знаю уж, что там за великан в них ходил, пришлось аж штанины с подворотами делать. Хорошо хоть сапоги впору нашлись.
– Доброе утро, Вильяр, - приподнял кружку с травяным настоем.
– Добра и вам, - степенно кивнул староста, да так и застыл с опущенным подбородком.
А глаза так как выпучил, того и гляди вывалятся.
– Что такое?
– со смешком спрашиваю, да настой ароматный хлебая.
– Н-ничего, - пришел в себя староста, озорство мелькнуло в глазах.
– Вот теперь точно верю, что из Первых. Быстро оправились.
Вильяр подошел к столу, кувшинчик с крышкой взял, да и себе настоя горячего плеснул на полкружки. Выбрал один из четырех стульев, небрежно ногой отодвинул, да уселся напротив.
– В хорошем месте живете, магия тут воздух не хуже мороза наполняет.
– Атож, - невнятно из-за кружки у губ отвечает староста.
– Мы тута и не болеем почти. И скотина не дохнет. Как у вас с силушкой? Вернулась?
– Да.
– Так я...
– Можешь приводить людей хоть сейчас, - с улыбкой откинулся на спинку стула.
– Выплачу вам должок и в путь. Нельзя с долгами за спиной уходить. Да и опасно мне надолго у вас оставаться.
– Да, - Вильяр отставил пустую кружку, на лбу морщинки появились.
– Солдат что-то давно не было, могут заглянуть в любой момент. Не хотелось бы... Ладно, пойду, скажу всем,
– Ага, давай.
Будто ты и работать будешь, пройдоха... Но Вильяр кажется, уже ничего не услышит, что не скажи. Староста от своей идеи сам и загорелся, вскочил, да так и на улицу выскочил в мороз, накидку шерстяную на гвоздике у дверей забыв.
Странно, но я, побывав в ужасных ситуациях, сейчас чувствую неловкость. Налил еще настоя, но что-то не успокаивает, как должно. Вот кем я не был, так это деревенским лекарем. Кишки назад на поле пихал, руки ноги на место втыкал, а вот с детьми не особо опыта... Надеюсь, они не будут орать и плакать?
Дерьмо, в такие моменты начинаю жалеть, что не брал маленьких учеников в Даргамаре. Не успела кружка опустеть наполовину, как Вильяр возвращается. С шумом и скрипом отворяется дверь нараспашку, выпуская все тепло из дома наружу.
А на пороге староста, за ним незнакомый пока старичок, запыхавшийся, раскрасневшийся от мороза и бега, и к себе этот старичок крепко прижимает мелкого пацана. Вот только пацан, бедняга, так в шкуру замотан, что один нос торчит, да едва видно, как глазенками еще сонными хлопает.
Проходят внутрь с опаской, старичок мелкими шажками, а пацана к груди так жмет, что тот аж кряхтит, но терпит, в присутствии старших деда не позорит. Вроде вполне себе здоровый на вид пацан, вон какие щеки румяные, любая женщина бы тут же давай щипать.
– Ну и?
– залпом допиваю, кружку в сторону.
– Чего с ним? Прибежали, будто при смерти.
Вильяр рукой деду махнул, сам мол объясняйся, да убег снова на улицу, на этот раз накидку захватил. Старик буркнул что-то, да так неуверенно, что ни слова не понял.
– Дед, ты успокойся, присядь. Да нормально скажи, с пацаном что?
– Ножка, - сглотнул старик, уставился бесцветными глазами, полными безумной надежды.
– Ножка у него, ваша милость! Хромой мой Ралар, на ножку правую! Уже больше года как!
– Ты отпусти пацана-то, - стараюсь не смеяться, глядя на мучения внучка.
– Задушишь.
Вот увидел я первых просителей, да волнение как рукой сняло. Чего там, дело-то привычное, а на детей и силы меньше должно тратиться, одно удобство. Убираю кувшин и кружки в сторону, очищая столешницу.
– Давай на стол садись, пацан.
Как и сказано, без лишних слов, паренек забрался на стол, улегся.
– Ралар я, - тихо представился паренек.
– Ларара сын.
– Ага, - отвлеченно отзываюсь, разглядывая кривую голень.
– Поспи пока, встанешь здоровым.
– Это как так?
– звонко удивился паренек.
– А вот так.
Да вместе с ответом тыкнул кончиками пальцев по лбу, навевая крепкий сон. Титан рядом рухнет - не проснется. А старичок от такого зрелища разволновался весь, шапку в руках мнет, моргает часто.