Максимальная справедливость
Шрифт:
— Ты заработался, — уверенно ответила она, глядя на новичка. — Я знаю, что большинство всех твоих прошлых дел раскрывалось за первые сутки, но это дело отличается, он сложнее, и здесь нельзя ошибиться. А если ты не выспишься и будешь себя плохо чувствовать, то это точно скажется на трезвости твоих суждений. Так что иди спи!
Дверь отъехала в сторону, пропуская её, и тут же захлопнулась обратно, едва Настя переступила порог. Дима остался в растерянности стоять посреди пустого кабинета, наблюдая за тем, как через окно пробиваются первые рассветные лучи восходящего солнца.
Очнулся он только минут через пять, видимо, чуть не уснул.
— Но… — пробормотал он. — Но это же не правильно!
Он вздохнул — они оба, всё-таки были правы. На следователях лежит большая ответственность, и ошибаться им не позволяется. А чтобы следователь не совершал ошибок, он обязан
Дима при уходе из кабинета решил не возвращать стул и сейф на положенное место — то ли от усталости, то ли исходя из размышлений, что совсем скоро ему снова придётся проделывать ту же процедуру в обратном порядке.
Наступило утро, полицейский участок снова наполнился людьми, если, конечно, можно так выразиться в силу их крайней немногочисленности. Затем наступил полдень. Прошло ещё ровно два часа и тринадцать минут, как обозлённый и не выспавшийся Макс снова стоял в подвале возле служебной машины, готовясь выезжать. Едва он заметил спешащего к нему Диму, как тут же сел в автомобиль и забил в терминал новый маршрут. Через пару секунд Дима влетел в нутро машины и еле успел закрыть дверь, как Макс отдал команду автопилоту начать движение.
— Хреново выглядишь, — процедил сквозь зубы Макс, косясь в сторону своего коллеги.
— А? — запыхался тот.
Выглядел Дима и впрямь неважно — лицо опухло так, будто тот неделю не выходил из запоя низкокачественным спиртом, а кожа обильно выделяла пот. Волосы на голове немного растрепались, но тот тут же их пригладил и причесал расчёской, которую он достал из кармана своего пиджака.
Сам Макс же чувствовал себя от недосыпа тоже не лучшим образом, к тому же, его организм был не настолько молод, как у Димы, чтобы можно было спокойно перенести такое состояние на ногах, но зато внешне это никак не отражалось. Разве что раздражён он был чуть больше обычного.
— Что происходит? — обеспокоенно спросил Дима, нервно ёрзая на своём сидении.
Он оглядел салон автомобиля в поисках их начальницы группы, и, не увидев её, добавил ещё один вопрос:
— А где Анастасия?
— Спит, — сухо ответил Макс.
— Просто меня вызвали в полицейский участок… — между тем продолжил бормотать себе под нос Дима. — Сказали срочно, но ничего не… Постой! Спит? Почему? Нет, не так. Почему она спит, а мы куда-то едем?
Макс недовольно закатил глаза, в результате чего мгновенно ощутил, что у него болит голова от недосыпа. Помассировал виски, с хрустом размял затёкшую шею.
«Что ему от меня надо?» — раздражённо думал он. Чего он хочет от него? Неужели он не понимает, что раз уж их вызвали вне смены и сказали «срочно», то это означает, что есть веская причина?!
Но, судя по следующей реплике, его коллега думал примерно так же.
— Неужели ещё кого-то убили? — в его голосе промелькнули нотки чувства вины. — Господи, я же предупреждал! Почему вы меня не послушали?!
— Успокойся, — Макс поморщился от его резкого голоса. — Не кипятись, никого не убили. Нас вызвал по срочному делу какой-то Владимир Филимонович Измайлов.
Макс больше ничего не добавил. Во-первых, новичок и так всё обязательно и весьма скоро узнает, а во-вторых ему просто не хотелось разговаривать. Голова разболелась довольно сильно, вон даже бортовой терминал непрерывно моргает сообщениями о повышении артериального давления у одного из пассажиров, да и татуировка с нанитами что-то вдруг зачесалась. Макс знал, что это нормально, должно быть, наниты просто активизировались на профилактический запуск, но всё же данный факт внушал опасения, особенно после того, что случилось с одним из его предыдущих напарников. Так иногда бывает — веришь правилам и инструкциям, доверяешь им своё здоровье, а однажды прямо перед твоим носом ломается одно из устройств вопреки всему написанному. И данное событие становится фактом, опровергающим всё то, чему
Поэтому Макс предпочитает верить только самому себе — так проще, ведь он же не может предать или подвести самого себя, не так ли?
— Измайлов? — нахмурился Дима. — Что-то знакомое, где-то я уже слышал про человека с таким именем. Нет, не помню.
Через примерно сорок минут езды по автобану между двумя крупными районами города они въехали словно в другой мир. В практически нищем Волжском спальном районе большинство домов тесно ютились рядом друг с другом, плотным частоколом разной высоты усеивая сравнительно небольшую площадь — всего четверть от площади от Аглинского района, в который они сейчас въезжали. Но при этом по численности населения они были примерно равны. И если классовое неравенство в Волжском районе не было заметно (ведь разницы почти нет, получает человек на уровне прожиточного минимума или же на десять процентов больше от него — всё равно мизер), то в Аглинском районе было отчётливо видно, где живут обеспеченные люди, и где — те, кого с уверенностью можно назвать богатыми. Всё те же высотки с жилыми блоками, но выше раза в два, большинство окрашены в голубой, жёлтый или зелёный цвета, а не в унылый цвет бетона, который уже давно нигде в строительстве не используется, везде полиматериалы, пластик или сверхпрочные сплавы металлов. И жилые блоки в них — сплошь тип «А» и лишь изредка «Б», для тех, кого считали неудачниками все поголовно. Но между высотками затесались другие здания, куда более низкие, всего по несколько этажей, максимум четыре-пять, но зато не уступающие по занимаемой площади, утопающие в зелени, имеющие собственные охраняемые дворы и геликоптерные площадки на крышах там, где те не были целиком заняты бассейнами, спортивными площадками и прочей атрибутикой для отдыха. В подобном доме мечтал жить каждый, но очень мало кто мог похвастаться даже тем, что просто побывал внутри одного из них и увидел, что там находится. Слухи ходили самые разные, начиная от гласящих, что у каждого жильца свой собственный гарем, и заканчивая теми, что утверждали, что именно оттуда и управляется нынешнее государство, а вовсе не канцлер этим занимается. Сложно сказать, насколько они правы, но с уверенностью можно утверждать, что человек, имеющий много денег, безвластным и малоамбициозным быть не может.
Дмитрий родился и вырос в одной из таких высоток. Первые пятнадцать лет своей жизни прожил в блоках типа «Б», которые им выделяло правление компании, где работал его отец. Поскольку в компании разрешалось периодически менять своё жильё на находящееся по другому, как могло показаться, более удобному адресу, семья Дмитрия Потапенко этим и занималась, взяв за традицию перекочёвывать с места на место каждые три года. Потом они накопили на блок «А», и над Димой другие подростки уже прекратили насмехаться, особенно когда тот записался на полицейские курсы. Ему понравилось, и вскоре он уже поступил в ВУЗ, выучился на полицейского и проработал им в Аглинском районе почти семь лет, неспешно поднимаясь с рядовых должностей до своего текущего звания лейтенанта. Ему, как и другим полицейским, выделили блок «А». Отлавливал сбегавших роботов-питомцев, в настройках программы поведения которых дети владельцев что-то вечно нахимичивали. Два раза помогал забывчивым пенсионерам в телах суррогатов найти собственный дом и отключиться от железного тела, чтобы хотя бы поесть. Расследовал несколько грабежей блоков «Б», и всякий раз подобные правонарушения оказывались либо шутками-розыгрышами, либо же произрастали на почве межклассовой ненависти.
А потом его застукали в постели с той девчонкой, и его перевели в нищебродский Волжский район, отобрав выделенный ему блок «А» и поселив в новый, вроде бы в «В», но уж больно какой-то странный и страшный. Дима откровенно боялся его посещать, поэтому последние несколько ночей провёл у своих родителей. Да, на работу ездить жутко неудобно из-за большого расстояния, но так он надеялся, что ему хотя бы высыпаться удастся. В своём новом блоке он вообще не мог закрыть глаз.
Когда они подъезжали к тем самым двум высоткам «Астола», которые было видно из любой точки города, Дима тут же понял, что их вызвали именно туда, а так же он вспомнил, почему ему показалось знакомым имя вызвавшего их человека. В новостных сводках Измайлов не фигурировал, лицом компании он тоже не был, пресс-конференции хоть и посещал, но всегда предпочитал держаться в стороне от назойливого внимания корреспондентов и камер. Но мама Дмитрия периодически упоминала Измайлова как хорошего начальника средней величины — из числа тех, кто составлял костяк управляющих кадров, под началом каждого из которых находилось по паре тысяч человек.