Маленький Бобеш
Шрифт:
Однажды ночью с Бобешем было очень плохо. Мать говорила, что он распалился, как плита. Кричал во сне, метался… Она обкладывала его мокрыми компрессами. Бобеш плакал, но потом, казалось, заснул — во всяком случае, затих. Мать тогда пошла успокоить маленького Франтишека, проснувшегося от плача Бобеша и теперь кричавшего, будто его резали.
— Ну, ну, ну, что такое? Кто трогает нашего мальчика? Кто трогает нашу детку? Вот тебе, вот тебе, вот тебе! Уйдите все от нас, плохие люди! Вот вам! Ну, ну, ну! — Так мать разговаривала с маленьким Франтишеком.
Она
— Боже, что за мученье с тобой, маленький! Что с тобой случилось? Наверное, и у тебя что-нибудь болит — не станешь же ты зря плакать.
Франтишек так кричал, что разбудил и отца. И отец спрашивал мать:
— Что ты делаешь там с ребенком? Он кричит как зарезанный. Случилось что-нибудь? Так вообще не уснешь.
— Не знаю, что с ним. Мучает меня один больше другого.
Наконец Франтишек затих у матери на груди и тихонько закрыл глазки, потом открыл их снова, но только наполовину. Потом перестал сосать. Глазки закрыл совсем и только ротиком еще почмокивал, уже совсем во сне.
— Слава богу, один мучитель уснул, — сказала мать.
Глаза у нее слипались, а веки были словно из свинца, сами собой закрывались. Мать немножко прилегла к Франтишеку и задремала.
Вскоре в дремоте она услышала какой-то шорох; открыла глаза и в мигающем свете маленькой лампочки увидела, как по комнате двигается что-то белое. Она сначала села на постель, потом вскочила и подбежала к печке. Там был Бобеш, который размотал с себя полотенце и в лихорадочном полусне, вероятно преследуемый каким-нибудь страшным сном, ходил по комнате.
Когда мать его поймала, он задрожал всем телом и заплакал.
— Молчи, молчи, Бобеш, разбудишь Франтишека!
— Пусти меня, пусти меня! Мама, мама, где ты? Мама, мама, мама, он меня держит!. Ой, мама, он меня держит!
— Бобеш, Бобеш, мама рядом с тобой! Ведь это я тебя держу. Разве ты не узнаешь маму?
— Мамочка, пить, пить! Я хочу пить.
— Сейчас я тебе принесу, сейчас. Только иди ложись в постель. Мамочка сделает тебе компресс — ты опять горячий, как огонь.
— Нет, не хочу компресса, мама. Я хочу пить.
— Ты должен немножко потерпеть, а то не выздоровеешь. Только не кричи, разбудишь Франтишека, отца, дедушку и бабушку. Они будут сердиться на тебя. Иди сюда, мама даст тебе пить.
Мать положила в стакан два куска сахара, выжала соку из лимона и налила холодной воды. Бобеш жадно пил, но лицо у него при этом болезненно кривилось, потому что глотать было очень больно. Потом мать снова обернула его холодным мокрым полотенцем. Бобеш уже не кричал, лежал почти без движения и только смотрел на мать широко раскрытыми глазами, которые, казалось, даже потемнели. Мать гладила его по головке, но Бобеш даже не улыбался. Скоро глаза он закрыл. Рот у него оставался полуоткрытым, и мать заметила, как потрескались от жара его губы. Горячее, прерывистое дыхание высоко поднимало его грудь, и в горлышке хрипело.
Все
Однажды он открыл свои большие карие глаза и пристально посмотрел на мать. Протянул горячую руку и положил ее на руки матери. Мать гладила его по руке и смотрела при этом ему в глаза…
Вдруг она заметила, что у Бобеша двигаются губы, будто бы он что-то говорит. Но она ничего не слышала. Она наклонилась к его губам, и Бобеш прошептал так тихо, словно прожужжала маленькая муха:
— Мама, а я не умру?
— Не бойся, детка, не бойся ничего. Что же мама стала бы делать без тебя?
— Мама, — позвал еще раз Бобеш, — отец сердится, что ты купила мне новый костюм, ведь у нас мало денег.
— Да не сердится, Бобеш, что ты! Он рад, что у тебя новый костюм.
Мать отвернулась от Бобеша и вытерла глаза. И Бобеш не знал, о чем она думает. А мать думала: «Какой умный ребенок! Кто бы подумал, что он все замечает, ничего не скроешь от него. Только бы он поправился…»
Когда мать снова взглянула на Бобеша, глаза у него были закрыты, и он тяжело дышал.
«Что же с ним делать? — подумала мать. — Наверное, нужно опять сбегать за врачом. Я так боюсь… Умные дети чаще всего и умирают. Говорят ведь, что от большого ума они не растут».
В это время снова заплакал маленький Франтишек, и мать подбежала к нему. Пробило три часа. Кругом была тишина. Отец, дедушка и бабушка тихо и ровно дышали, только мать не спала. У нее было очень тяжело на сердце. Бобеш еще несколько раз просыпался и звал мать. Под утро она подошла к нему и поразилась, как хрипит у него в горле. Мать взяла Бобеша за руку, но рука была бессильна, даже немножко холодна. Мать так испугалась, что сердце у нее сжалось.
Она схватила Бобеша за голову, и ей показалось, что и голова словно бы на шейке не держалась. И тело Бобеша все было покрыто холодным потом.
— Бобеш! Слышишь, Бобеш! Боже мой, что же мне с тобой делать?
И мать кинулась к постели отца. Разбудила его почти с плачем:
— Пойди посмотри на ребенка, что-то я боюсь… Он совсем без сил, без сознания, как будто бы и жизни в нем нет.
Отец встал, взял Бобеша за руку и тоже удивился, какая она безжизненная и холодная.
Глаза у Бобеша были закрыты и, казалось, запали.
— Побегу за доктором, — сказал отец, — мне тоже не нравится. Посмотри-ка, ведь он вроде уже и не дышит…
Мать тихонько заплакала. Отцу было очень больно. Теперь, когда он увидел бедного, больного Бобеша, ему стало горько и совестно, что он сердился, когда купили мальчику новый костюм.
«Лишь бы только поправился!» — думал отец, отправляясь за доктором. В эту минуту он отдал бы Бобешу все на свете и выполнил бы, наверное, любое его желание.