Малыш по договору. Подари мне счастье

Довлатова Полина

Правда, профессионалом я могу резко перестать быть, если всё же опоздаю на работу. В девять я должна уже принять смену.

Машинально кидаю взгляд на наручные часы, и чувствую, как нервы натягиваются ещё сильнее, норовя лопнуть.

Без пятнадцати.

Господи, сделай так, чтобы в аварии не было серьёзно раненых, и весь поток машин уже двинулся дальше.

До больнице, в которой я работаю медсестрой, осталось каких-то минут двадцать пешком, но водитель рейсового автобуса отказывается

открывать двери и выпускать пассажиров, потому что по правилам безопасности это запрещено делать на трассе. И с одной стороны, я прекрасно его понимаю, а с другой… тот факт, что я могу опоздать на работу, до которой мне буквально рукой подать, выжигает мою нервную систему окончательно.

— Вадик уже по тебе скучает. Только ты села в электричку, как он тут же начал спрашивать, когда ты снова приедешь его навестить.

— Я тоже уже очень сильно по вам соскучилась. Передай ему, что я постараюсь приехать на следующие выходные.

— Алиса, не надо. Ты и так в эти выходные практически не спала. Работаешь сутками. Ещё и к нам загород таскаешься. Тебе нужно хотя бы иногда высыпаться.

— Я не устаю. У меня… всё хорошо, мам. Лучше всех, — стараюсь придать голосу побольше бодрости, хотя после полутора часов на ногах в битком забитом автобусе это не особо получается. — А можешь дать Вадику трубку?

— Он сейчас уснул. Вроде ему полегче, — вздыхает мама. — Но я всё равно переживаю. Что-то уж больно вялым он сегодня был…

— Мам, ну ему новые препараты назначили. Это может быть связано с адаптацией к незнакомому для организма лекарству. Если вдруг проснётся, поцелуй его за меня, ладно?

На мгновение закрываю глаза и представляю улыбчивое лицо брата. Порой мне кажется, что я никогда не смогу смириться с тем, что он не сможет жить нормально как другие дети.

ДЦП — диагноз на всю жизнь. Это вечная борьба, которая не прекращается ни на день. Я счастлива только за то, что у Вадима полностью сохранён интеллект и в целом нормально развивается речь, хотя есть, конечно, определённые проблемы.

— В общем, не переживай. Пусть поспит. Через неделю он уже привыкнет к новому препарату и всё будет хорошо, — сделав глубокий вдох, а затем медленный выдох, снова открываю глаза.

Сглотнув, в очередной раз кидаю взгляд в окно, но, к сожалению, за это время там всё осталось без изменений.

Чувствую, как на нервной почве болезненно сжимается грудная клетка. Я просто не могу, не имею права потерять работу. Всё лечение Вадика и содержание мамы держится на мне. И где я в Москве, со своим образованием сельского ПТУ, ещё смогу найти такую хорошо оплачиваемую работу в престижной клинике? В эту меня устроила мамина сестра. Можно сказать по блату, через какие-то третьи руки по знакомству.

Но блат не безлимитный и рекомендация "уволена за опоздание" как-то тоже вряд ли поможет в поиске нового места.

Все эти мысли неприятно дёргают нервы, доводя меня практически

до панического состояния, но к счастью, в этот же самый момент мимо проезжает несколько машин с мигалками и сиренами и поток автомобилей наконец начинает двигаться вперёд.

— Мамуль, всё, кажется, движение пошло, — торопливо проговариваю в трубку. — Так что, скоро приеду на работу. Звонка не жди, потому что опаздываю и могу не успеть позвонить.

Сбрасываю вызов, убираю телефон в сумку, поправив ремешок на плече, и начинаю медленно продвигаться сквозь толпу к выходу. Когда автобус доедет до нужной остановки, мне необходимо будет как можно быстрее выйти.

В панике смотрю на консоль автобуса и вижу, что цифра на телефоне водителя, который закреплён на специальной подставке, уже показывает двадцать пятьдесят семь.

Можно сказать, я уже опоздала…

Стоит автобусу затормозить на станции "Клиника Пушкарёва", как я практически вываливаюсь наружу и сразу бегу вперёд, чувствуя, как по щекам беспощадно начинает молотить дождь, а в сгустившихся над головой тучах сверкает молния.

Прекрасно… Мало того, что из-за пробки я не успела заехать домой, чтобы переодеться, так ещё и на работу заявлюсь насквозь мокрой…

Перед глазами в этот момент автоматически появляется недовольное лицо старшей медсестры и сердце от этой картинки начинает барабанить ещё отчаянней.

Эта женщина абсолютно не восприимчива ни к каким человеческим факторам. Мне кажется, она даже самоутверждается, когда кого-то отчитывает или заставляет писать объяснительную.

Телефон в сумке разрывается — уверена, что это она звонит.

Мобильник не достаю, чтобы не терять время, вместо это прибавляю шаг и бегом несусь в сторону дороги с как всегда неработающим фонарём.

Начинаю бежать быстрее, когда телефон в сумке звонит повторно. Кажется, что у себя в голове я слышу тиканье часов, которые отсчитывают в обратном направлении время, оставшееся до начала моей смены. С каждым ударом они звучат всё громче и громче, заполняя мой рассудок бесконтрольной паникой.

С шумом выдохнув, крепче перехватываю сумку и со всех ног несусь через дорогу, как вдруг в моё сознание врезается оглушительный звук визжащих тормозов, сопровождающийся ослепляющей вспышкой света, а через секунду я чувствую резкий удар в бедро.

Не в силах удержать равновесие, со всего размаху падаю на мокрый асфальт, в последний момент успев подставить руки. Колени и ладони обжигает острой болью, волной разливающейся по телу.

Рвано выдохнув, замираю, на четвереньках распластавшись на асфальте. Холодный дождь барабанит по спине, большими каплями стекает с волос и немного остужает боль от удара.

Боковым зрением вылавливаю стоящий буквально в паре миллиметров от меня большой чёрный джип, который очевидно меня сбил. В этот же момент дверь с пассажирской стороны открывается, словно через слой ваты доносится звук тяжёлых шагов и в свете ослепляющих меня фар, я вижу выходящего с водительской стороны мужчину, направляющегося в мою сторону.