Маргарита и Мастер, Буров Владимир Борисович

Маргарита и Мастер

на обложку

Буров Владимир Борисович

Шрифт:

И многие уже почти обрадовались, что хоть так, и то лучше, чем вообще сидеть в зале, откуда нет другого выхода, кроме, как:

– В буфет, - а, как говорится:

– Мы уже надеемся на лучшее, - как сказала немного присмиревшая Тётя.

Но Мотя сказала Михаилу Маленькому, чтобы:

– Выводил всех назад, - это была только примерка.

Так-то бы всё обычно, если бы Кот Штрассе не вступил в спор с Михаилом Маленьким по поводу перехода количества в качество, в том смысле, что:

–

Может ли оно произойти.

Противоречие:

– В Галилею должны пройти двенадцать человек, а Мария Магдалина вмешает только девять.
– Следовательно:

– Как туда попадут еще трое?

Кот настаивал на научной теории, что:

– Трое лишних - это сам Конь.

Михаил не доверял науке, и попросил время на:

– Подумать.

Хотели опять и здесь устроить кабак, но кто-то сказал:

– Сцена не для этого предназначена.

– Хорошо, - и Конем выбрали только что прибывшего - с опозданием - Олигарха-Машиниста с Гусарской Балладой и Соломенной Шляпой в придачу.

Но Мотя, как заботливая подруга, предложила отдать одно место Тете.

– Нас посадят тогда на одно место, что ли?
– спросила Гус. Бал.

– Но как?
– добавила Сол. Шля.

– Она пойдет по другому списку, - сказала гл. реж. Мотя.

– А именно?
– спросил Германн, - ибо сердце у него че-то в этот момент защемило. И

И было:

– Одиссем-м, - вкладчиво произнесла Мотя, поправив таким образом сомнительную интонацию Михаила Маленького, который промурчал что-то такое из Кота Штрассе:

– Вполне невозможно, но я бы был лучше.

Германн сам думал быть Одиссем, как человек военного склада мышления, заключающего в том, чтобы к нему меньше прислушиваться, а больше всматриваться в реальную, сегодняшнюю ситуацию. Но понял, что лучше быть телохранителем Моти, и от сердца сразу отлегло, и вовремя. Потому что Войнич, уже пришедший в себя, высказал неназойливое мнение, что на роль Одиссея, собственно уже прошли проверку люди:

– И более того, всем известные, как-то:

– Михаил Маленький и вот эта Тётя.

– Я в этом деле ничего не понимаю, пойду простым помощником Олигарха-Машиниста, и тут же попыталась разыграть из себя толи Кирстен Данст, толи Алисию Сильверстоун. Но.

Но тут же была уличена во лжи:

– Через подзорную трубу Германн-Майор увидел их на стене города, а Машинист так, без вооруженного взгляда нашел их там же:

– Рядом с Аном Молчановским, под крытым синим с красно-желтыми узорами театром:

– Толи Иерихона, толи Трои.

Тётю решили не брать на роль Одиссея, чтобы не испытывать судьбу лишний раз, а выбрали ее простой:

– Кассандрой.
– Но! но она почему-то обиделась и отказалась:

– Я уже всё предсказала в моём последнем сочинении Брысь

под Лексус 8-11.

И Одиссем логично стал Олигарх-Машина со своими людьми:

– Из клана Гусарских Баллад и Соломенных Шляпок.
– И получается, что каждый из них мог нести по три хомо сапиенса, но это в принципе, а на самом деле пятерых взял на себя Машина, а по два достались Машам.
– И:

– И в образовавшийся парадокс попросился один парень, которого, можно сказать, лично никто не знал.
– Это был Густафф.

Майор тут же выступил вперед, сказав:

– Шас проверим, - вынул ТТ.

Ибо, действительно, Густав был мертв, а если ожил, то, логично, оживет и еще раз, от него, значится, не убудет.

Некоторые начали выкрикивать из толпы имена:

– Может быть, это Высоцкий?

– Может быть, это Бродский?

Далее, Пилат не осуждает, а наоборот, прячет Иисуса Христа. Но так как это бесполезно, то и...

– То и это райское место За Рекой в Тени Деревьев:

– Превращается в Ад-д.

Как во смутной волости,

Лютой злой губернии