Марка страны Гонделупы
Шрифт:
– Кирилка, - прошептал Петя, - что это?
И больше он не мог проронить ни слова.
– Кирилка...
– проговорил Кирилкин отец, не спуская глаз с Кирилкиного лица.
– Что случилось?
Вовка же стоял насупив черные брови. Он думал.
Сейчас Кирилку уведет милиционер. Наверно, в милицию. Что же он мог сделать плохого, что его в милицию?
А Тяпа готов был на части разорваться от гнева. Наскакивая на милиционера, он оглашал воздух яростным лаем.
Нет, нет, нет, он не верил, чтобы Кирилка мог хоть в чем-нибудь провиниться...
– Вот
– сердито вскричала мама, становясь между милиционером и Кирилкой.
– Можно ли так? Этот мальчик с кем-нибудь подрался?
– Да нет!
– удивился милиционер.
– Он что-нибудь где-нибудь взял?
– еще грознее наступая на милиционера, продолжала мама.
– Ничего такого не было, - замахал руками милиционер.
– Что вы!
– Тогда зачем же его в милицию?
– совсем сердито воскликнула мама. Зачем?
– Так его же ищут по всем местам... Это мальчик, который потерялся... А больше ничего и не было!
– бормотал милиционер, пятясь от рассерженной мамы.
– Боже мой!
– чуть не плача, говорила мама то милиционеру, то Кирилке.
– Ну можно ли так пугать детей? Кирилка, дружочек, успокойся! Он нашелся, понимаете? Он нашелся! Это мы его искали, и мы его нашли... Кирилка, не плачь, вытри глаза...
– Что вы, гражданочка!
– добродушно посмеиваясь, сказал милиционер. Никто его не собирается никуда уводить. Раз нашелся, пускай и будет с вами! Разве я против?
А Петя был просто потрясен: подумать только, его мама оказалась таким храбрецом! Они все онемели от страха, и только она одна не испугалась. Она так разговаривала с милиционером, что милиционер сам чуть не испугался!
– Ты смелая, - прошептал Петя и с уважением посмотрел на маму.
– Ты очень смелая...
Тут Кирилка, который все еще стоял, закрыв лицо руками, заговорил, всхлипывая и глотая слезы:
– Честное слово, я не брал, я забыл их в гастрономе... Честное слово...
– Не разоряйся!
– с досадой перебил его Вовка.
– Чай-то у тебя? Целый?
– Вот.
– Кирилка вытащил из кармана замызганную пачку чая, которую они с Вовкой еще вчера купили в магазине.
– Ну и ладно... А сдачу я уже отнес твоей тетке. Как продавщица мне отдала, так я и отнес.
– Что я наделала!
– с испугом вскричала вдруг мама.
– Только сейчас вспомнила... Ведь чайник все еще на керосинке!
– Теперь распаялся!
– сказал Петя.
– Вот увидишь... Как же ты?
– Извиняюсь, - немного смущенно проговорил Кирилкин папа, - но, кажется, я перед уходом прикрутил вашу керосиночку...
– Да?
– просияв, воскликнула мама.
– Большое вам спасибо!
Глава двадцать восьмая
"Снежная королева"
Лева Михайлов, ученик пятого класса "Б", последний раз смотрел на шведскую серию, былую гордость и великолепие, а теперь позор и бесчестие своего альбома.
Последний раз, перед тем как расстаться, он смотрел и на верхового, который мчался на алом коне, в алом развевающемся плаще, и на грузный золотистый дилижанс, и на легкий парусный корабль, и на пароход с тяжелым хвостом дыма, и на голубой
Он смотрел на все эти марки, и острый стыд за совершенный и раскрытый обман боролись в нем с горечью предстоящей утраты.
До сих пор у него горят щеки при воспоминании о тех обидных словах, которые ему пришлось выслушать от товарищей на пионерском сборе. Но еще страшнее было, когда после сбора все стали расходиться по домам. Они уходили, разговаривая друг с другом, смеясь и озорничая, а он стоял один, и никто не подошел к нему, никто не захотел сказать ему слова. И даже Гена Валунский, тоже заядлый марочник, с которым он, Лева, постоянно менялся марками и которого в душе презирал за частые двойки, даже Гена прошел мимо него, будто мимо пустого места...
И в то же время, несмотря ни на что, Лева не мог, ну просто не мог себе представить, как расстаться со шведской серией. Неужели этих марок больше не будет в его альбоме?
Он несколько раз брал в руки пинцет, чтобы отклеить марки от альбомного листа, и снова клал пинцет на стол.
Неужели ему придется отнести эти марки Пете Николаеву?
А если всем сказать, будто он честно понес их Николаеву, но будто начался сильный ветер, и уж как это случилось, он и сам не поймет, но марки разлетелись в разные стороны... И он не мог догнать ни одной. Ни одной, как ни старался!
Пока же шведская серия полежит в укромном местечке. И как только забудется эта история, он снова наклеит марки к себе в альбом...
Но ведь это еще один новый обман? И этот новый обман куда хуже прежнего.
И Лева представил себе лица ребят из своего отряда. И будто опять услыхал их негодующие слова: "Оказывается, ты попросту мошенник! Уходи из нашего отряда! Не хотим быть с тобой в одном отряде!" Так они сказали ему сегодня на сборе. Лева потрогал свой пионерский галстук. И почувствовал, что нет ничего ужаснее, чем лишиться его. Сегодня ему простили его проступок, но в следующий раз...
Стараясь не разглядывать марки шведской серии, чтобы окончательно не потерять мужества, Лева взял пинцет и осторожно отклеил их все от листа альбома. Затем уложил в пакетик из прозрачной бумаги, который сунул в карман. Он положил пакетик в самую глубь кармана, чтобы ветер и в самом деле как-нибудь случайно не вырвал их у него из рук и не разнес по всей улице...
...А у Пети дома в это же самое время была великая суматоха. Они трое едва успели сделать уроки и спрятать в портфели учебники и тетради, как вдруг явился Кирилкин папа и сказал, что принес билеты в театр, на "Снежную королеву".
– На "Снежную королеву"!
– воскликнул Петя. Он так давно мечтал увидеть в театре "Снежную королеву"! Ах, как хорошо!
Но Вовка недовольно поморщился:
– Что такая за "Снежная королева"? Там есть про войну? Или про что-нибудь другое интересное?
– Вот ты и не знаешь, - заступился Петя, - не знаешь, а говоришь. "Снежная королева" - это очень интересно. Там про дружбу.
– Раз про дружбу, другой разговор! Раз про дружбу, я люблю...
– И я люблю про дружбу!
– воскликнул Кирилка.