Мастер спорта в догонялки
Шрифт:
«Проклятый я, блядь, что ли»? — Устало думал я, заворачивая за угол. — «Другие вон, люди как люди… "Последний раз дрался в шестом классе», и всё такое. Я же, раз за разом ухитряюсь наступать на одни и те же грабли и, настучав по кумполу и другим, не менее уязвимым частям тела разным пидорасом (пардон, плохим, нехорошим людям) всё время огребаю нехилых таких неприятностей.
Тут мои размышления были прерваны, появившимся, словно чёртик из табакерки, незнакомым солдатиком.
С удивлением посмотрев на меня, он быстрым кабанчиком пробежал мимо и вскоре
— Атас, пацаны! Тревога!
При этом, никаких завывающих сирен и сполохов запускаемых в ночное небо ракетниц не наблюдалось. Но, при этом, возле казарм явно происходил какой-то нездоровый кипеш. Хотя, кипеши — они по определению не могут быть «здоровыми». А любая нештатная ситуация сопровождается перманентной суетой и некоторой нервозностью.
Не «пожар в борделе во время наводнения», совсем нет. Но небольшой ажиотаж и, скажем так, нестандартное оживление, присутствовали.
Кстати, начавшаяся движуха не затронула непосредственно нашу казарму. Хотя, ежели разобраться, какой с нас, прослуживших всего один день, спрос? Так что, я зашкерился в тени, ожидая пока выскакивающие из помещения и усаживающиеся в грузовики солдаты закончат своё дело и вяло гадал, «что это, вообще, сейчас было».
Надеясь пересидеть это веселье и потом, с лёгкой душой и чистой совестью, завалиться спать.
Только не тут-то было. И, как всегда, тщательно лелеемые планы по спокойному завершению сегодняшней ночи, накрылись медным тазом.
— Стой, Васин! — Негромко позвал меня, подкравшийся сзади ефрейтор. И, подойдя ко мне вплотную, сообщил не радостную новость. — Ты ему челюсть сломал. И, похоху, сотряс обеспечил…
— Бывает. — Равнодушно пожал плечами я. — Или, помочь в медчасть дотащить?
— Дебил ты, Васин… — Горько вздохнул ефрейтор. — Уклонение от боевой или учебной тревоги, чревато очень большими неприятностями. А у Нехайло и так взысканий куча… В дисбат, в принципе, не загремит но… На дембель рискует уйти последним…
— А я тут при чём? — Искренне недоумевая, вылупился я на озвучившего, в общем и целом никак не касающиеся меня новости, собеседнику.
— Короче, мы тут с мужиками подумали… Оденешь его гимнастёрку и поедешь с нами. В этом шухере никто особенно приглядываться не будет. Нас просто по головам пересчитают и всё. А Нехайло проблюётся и отсидится в каптёрке. Как вернёмся, по тихому слиняешь в свою казарму. А дальше мы уж сами.
— А если до подъёма на получится? — Попытался соскочить с мутной и никуда не упёршейся мне темы, я. — Тогда МНЕ пиздец, получается?
— Не сцы, пескарь! Прикроем! — Обнадёжил и пообещал покровительство ефрейтор. И, делая тонкий намёк на толстые обстоятельства, прищурился. — Ты хоть понимаешь, салага, что с дедами дружить нужно?
Глава 25
Мда-а… Дилемма, блядь! (Как всегда, при подобном казусе, от всей души прошу прощения за мой французский).
И что теперь делать? Как поступить, чтобы, согласно известной народной мудрости «и рыбку съесть и… скажем так,
С одной стороны, язык так и чесался, послать приставучего ефрейтора нахуй (то есть, извиняюсь отказать ему в максимально вежливой форме, ссылаясь на невозможность чем-нибудь помочь и, конечно же, мифические обстоятельства непреодолимой силы). Сделав могучую подляну этому зажравшемуся уёбку (да-да, извиняюсь, плохому, наглому и потерявшему последние остатки совести, человеку).
А с другой стороны, прямо «хрен его знает»…
Не то, чтобы я сильно боялся гнева раньше начавших тянуть армейскую лямку «старших товарищей». Точнее, мне было абсолютно похуй (индифферентно и равнохуйственно. Блядь!!! Когда я уже привыкну, как все относительно нормальные люди, разговаривать и думать «безматовым, литературным языком»?). И я ничуточки не испугался завуалированных угроз и «тонких намёков».
Но ведь, с другой стороны — предложил-то он по человечески. Практически в открытую заявив, что местная «мафия» согласна закрыть глаза на мои неосторожные выебоны (виноват, на отпор попытке давления и сопротивление буллингу) и, вроде бы, даже обещал протекцию в будущем.
Которое для меня, прямо скажем, было неопределённым и совершенно, ну прямо очень даже, неоднозначным.
Да и пацаны, вроде бы правильные. Во всяком случая, не похожи они на поганого сынка партийного бонзы или потерявших берега цыганят, грозящих превратить мою жизнь, если не ад то, в любом случае, близкое подобие к оному.
Короче, я не стал «строить из себя целку». И, молча кивнув потребной для этой цели частью организма, согласился.
Недолго, правда, попечалившись о том, что так вот и становятся, так называемыми «приспособленцами». Один раз пошёл на поводу у «обстоятельств». Потом, ущемляя собственные интересы, согласился на «компромисс».
И, глядишь, в кармане, на постоянное место жительства, прописалась обязательная, для делающего успешную карьеру и послушно выполняющего приказы любого начальства системного винтика, баночка с вазелином…
— Давай, по-быстрому. — Тут же взял быка за рога деловитый ефрейтор.
Мы вернулись на место недавних разборок, где недовольно зыркающий Нехайло стянул с себя гимнастёрку вместе с нательной рубахой и отдал мне.
Пахнущим чужим потом бельём я побрезговал, вернув назад. После чего оделся, моментально став похожим на огородное пугало. И, нахлобучив сползающую на глаза пилотку, застегнул ремень.
Судя по удивлённо вытаращенным глазам и лёгким улыбкам невольных свидетелей этого перфоманса, зрелище было то ещё… Ведь, щедро поделившийся шмотками Нехайло был значительно крупнее. Выше ростом и, как-то «лобастее», что-ли.
Но, так как выбора особого не было, а за неимением гербовой, нормальные люди ходят в туалет с обычными газетами, вслух издеваться никто не стал.
Ну и я промолчал.
Назвался груздём… то есть, дембелем Нехайло, значит нужно поторопиться и со всех ног бежать для погрузки в кузов.