Мастера и шедевры. Том 2
Шрифт:
Галдят извозчики, горланят торговки студнем, ливером, рваниной.
К концу лета на Волге.
Думал ли четырнадцатилетний Саврасов, что через полвека он, прославленный художник, академик, но уже позабытый и одинокий, будет толкаться с этими босяками и нищими по Солянке и Хитровке?..
Китай-город. Белые древние стены.
Никольские ворота. Лавочки, лавочки, лавочки… Каких
Вот и знакомая лавка.
Алексей неспешно разворачивает сверток. Лавочник пересчитывает картины. «Извержение Везувия», «Восход», «Закат солнца на море»… всего двенадцать.
— Шесть рублей за дюжину, — осклабясь, цедит торгаш.
Алеша спешит домой. Он несет выручку.
Он горд.
Хотя знает цену ходовому товару. Он просто хочет доказать родителям доходность своей профессии.
Но его ждут грозный отец и холодный чердак.
Скоро друзья, чуть ли не с полицией, спасут Алешу от мерзлого чердака и устроят его в Училище живописи.
Так начинал Саврасов тернистый путь в искусстве.
… Промелькнули годы учения. Добрые наставления Карла Рабуса, преподавателя живописи. Бесконечные копии с классических оригиналов. Компоновка романтических сюжетных пейзажей. Изучение техники. Штудии, штудии.
А как же с тем запасом душевных замет, которым владел Алексей Саврасов с детства? Они были почти не тронуты.
Слишком далека была академическая школа от каждодневного бытия, от живой природы.
В 1850 году молодой Саврасов получает звание неклассного художника. Он многое умеет.
Одна из первых работ вне школы, написанная в 1851 году, — большая картина «Вид на Кремль в ненастную погоду».
Пейзаж романтический. Налицо все атрибуты «возвышенного» стиля первой половины XIX века. Бурное небо, гонимые порывом ветра облака. Пышные кроны деревьев, убогий шалаш. В общем, холст наполнен весьма банальными деталями, обычными для полотен романтиков.
Ранняя весна. Половодье.
Но что волнует нас и заставляет все пристальней вглядываться в картину молодого художника — это Кремль.
Древний, белокаменный.
Как сказочный корабль, расправив белые паруса храмов, горделиво и неспешно приплыл он к зеленым берегам Москвы-реки и бросил на реку серебряные отсветы.
Так тривиальный романтический мотив получил новое звучание. Двадцатилетний художник остро чувствовал красоту, но еще робко подходил к своей, саврасовской» теме.
«Степь днем». Этот пейзаж — новое слово в живописи. Лучезарное, широкое приволье напоено светом и радостью. Бескрайние дали тают в жарком мареве. Где-то в голубой выси вьется жаворонок.
Это был стихийный, интуитивный пленэризм. Казалось, что вот-вот наблюдения, труд и духовная одержимость художника дадут плоды самого высокого качества.
Саврасов окончательно найдет себя — Саврасова.
Но
В 1854 году президент императорской Академии художеств великая княгиня Мария Николаевна посетила Москву.
Она удостоила своим вниманием Училище живописи, ваяния и зодчества и заметила талант Алексея Саврасова.
Засим последовало милостивое приглашение, читай — приказ, немедля ехать в Петербург, а оттуда в окрестности Ораниенбаума и Петергофа, где располагались владения ее высочества.
Далее все пошло как в сказке.
Молодой мастер приступил к выполнению высокого заказа — запечатлеть «виды» дач на берегу Финского залива.
На годичной выставке Академии художеств в октябре 1854 года были экспонированы два полотна Саврасова — «Вид в окрестностях Ораниенбаума» и «Морской берег в окрестностях Ораниенбаума».
Стоит ли говорить, что эти работы понравились Марии Николаевне?
И поэтому…
В 1854 году, 30 ноября, Алексей Саврасов получает звание академика живописи. Звание, которого не был удостоен Карл Брюллов, потрясший Европу. Молниеносный взлет мог вскружить голову человеку и более зрелому, и Саврасов поддался круговерти успеха, светских комплиментов, аристократических похвал.
Вид на Москву от Мазилова.
Долгие годы в списках работ живописца будут фигурировать копии с «Видов Ораниенбаума», ландшафты владений других сиятельных заказчиков.
Молодой академик завален работой.
Его доходы растут, он становится модным.
Кисть его блещет виртуозностью, холсты импозантны. В них есть и хлесткость почерка и даже щегольство.
В них есть все, кроме правды.
Высокие заказчики в восторге, но муза художника чахнет в богатых имениях.
Вскоре умирает старый учитель Саврасова Рабус, человек и художник большой совести. Освобождается должность в Училище живописи, и Саврасова назначают на его место. 12 мая 1857 года он произведен в чин титулярного советника. Алексей Кондратьевич начинает ухаживать за дочерью крупного московского купца — любителя живописи и древности Карла-Эрдмана Герца.
Вскоре он женится на Аделаиде-Софье Герц.
Заколдованный круг успехов, удач, возвышений замыкается.
А как живопись? А как же заветный клад, который, несмотря ни на что, хранит душа художника?
Новая семья предъявляет свои счеты, свою власть, диктует свои вкусы. С легкой руки Герца в творчестве Саврасова на много лет укрепилось влияние Калама, швейцарского живописца, не лишенного эффектности, но совершенно чуждого русской школе.
Все быстрее и быстрее крутится колесо московской суеты. Саврасов преподает, исполняет десятки заказов, поддерживает светские связи.
Его супруга требовательна и капризна.
Живописец еле успевает фабриковать салонные пейзажи.
Но, несмотря на внешнее благополучие, Саврасов тоскует, он рвется к природе. Его душа требует иной пищи, а неумолимая проза жизни возвращает его к мольберту с очередным «Видом швейцарских Альп».