Мелодия бесконечной печали, исполненная на яшмовой флейте в лунную ночь, или Месть по-хиросимски !
Шрифт:
Аляскин-сан, олдер
Мелодия бесконечной печали, исполненная на яшмовой флейте
в лунную ночь, или: месть по-хиросимски!
1.
В эпоху Великого Спокойствия, Справедливого Управления и Совершенного Благоденствия, жил в Хиросиме некий самурай, господин Мураноскэ. Как то он зарубил другого самурая на огороде, а тот самурай был любовником его дочери. Узнав, что сделал отец, дочь собрала вещи и убежала в Фукусима.
2.
А в те времена люди избегали жить в Фукусима - в Фукусима жили водяные, лешие, дьяволы Срединных Гор, разбойники и самураи-ронины, из известного сорта ревнителей самурайского кодекса чести, которые пропустили врагов в дома, предали господ-сюзеренов, зарезали жен, растлили детей, промотали имущество, ну и, сами понимаете, что если когда случались
– и всё им с рук сходило, такие они были волшебники.
3.
Ещё в Фукусима скрывались от обманутых, обворованных, обессиливших любовников испорченные мальчишки и развратные актёры, и было их в Фукусима что шишек в сосновом лесу, всех перецеловать не хватило бы тьмы монгольских лучников Хубилая - не разметай тогда его флот священный ветер камикадзе - ночные улицы Фукусима освещали не луна и звёзды, а отблески красных фонариков в глазах смазливых подростков.
4.
Потом светлейший князь послал войска, солдаты пришли, вытоптали поля вокруг Фукусима, заблевали озёра, загадили колодцы, изнасиловали женщин и детей, пронзили стрелами всех свиней, выпили всё сакэ, разбили посуду, разломали дома, столкнули в пропасть утварь и ушли, а лешие, дьяволы, самураи, мальчишки и разбойники расселились по всей Японии, от проливов Осуми до лесов Хоккайдо, и в Фукусима наступило спокойствие и пение сутр, хоть весь день ходи со спущенными штанами и концом помахивай - никого не заинтересует.
5.
В Фукусима дочь господина Мураноскэ сошлась с актёром, который не ровно дышал к мужчинам, но и с женщиной жить стал, потому что хотел иметь сына. Дело в том, что ещё ребёнком он во всю тыкал себя в детскую жопу искусственным членом, и мечтал самому себя растлить как мальчика, испортить себя, чистого и невинного, членом в жопу перед зеркалом, а где бы было взять чистоты и невинности его тигровой норе после множества вздутых мужских членов, плевавших в неё мутными плевками, как это можно было бы сделать, если не со своим сыном, лишив его детской невинности: - только это, ведь для любого отца вступить в половое сношение с сыном - всё равно что на себя в зеркало смотреть.
6.
Так и получилось, дочь господина Мураноскэ родила мальчика с большим писуном - и отец засматривался, и мать планы имела. Она стала заниматься воспитанием мальчика никого не подпуская, сама знала что где как, и вскормила сына что называется "с лезвия меча". Чтобы член ребёнка напрягался почаще, кормила его жареными молоками карпа, одевала тугие, узкие, сдавливающие детские бёдра одежды, и укладывала спать на животе; чтобы сын стал жестоким, разрешала играть с огнём и ножами; чтобы был смелым и настойчивым в любовных битвах, читала на ночь героические эпосы. Правду сказать, читать ей было трудно, героическое чтение прерывалось и портилось тем, что мальчишка льнул к маме вовсю и мама не выдерживала, совала сыну руку в одежду и закрыв глаза лезла "куда нельзя" - а хитрый ребёнок тоже глаза закрывал, не мешал маме писку трогать и заниматься приятным.
7.
Чтобы мальчик привык и не боялся женского тела, она раздевалась голая перед сыном и его раздевала, а чтобы и не слишком-то и привязался к женщинам (ведь женщины делают мужчин немужественными) и отцу разрешила спать с сыном. А тому только этого и надо было!: и ночь не началась, как отец залез мальчику обеими руками в штаны. Дочь господина Мураноскэ смотрела, как муж оседлал голого мальчика, сунул своего коня ему в жопу и играет членом сына, а мальчик задёргался, забился в отцовских объятиях, выгнулся детским мостиком над ручьём
8.
Так бы ещё долго продолжалось, да не могло долго так продолжаться - кто бы это нашёлся, чтобы встал между мамой и сыном которые хотят друг друга в постель затащить, и чтобы от него осталось?! И вот однажды она сделала вид что уходит, а сама спряталась и подсматривала. Мальчик разделся, походил по дому голенький, поскучал, потом связал себе бёдра и колени маминым поясом, лёг на постель и стал мастурбировать глядя на себя в зеркало. Он ведь думал что мамы дома нет (а все так делают, когда родителей нет дома), а мама подсматривала, распалилась на детское тело сына, задрала платье до горла и вошла, а под платьем ничего и не было, кроме её женского тела. Мальчик увидел голую маму, ступающую босыми ногами на брошенную на пол одежду, хотел вскочить, но ноги-то были связаны, он и свалился на постель, а она расставилась перед ним, чтобы сын увидел маму полностью - и груди, и пупок, и нижние волосы и "мамину расщелину" между бёдрами. Мальчик покраснел до ушей, и руку остановить не мог, пока не залил спермой живот и грудь до мальчишеских сисек. Дочь господина Мураноскэ сжала бёдра что есть силы, поплыла и упала на мальчика: После этого она решительно опустилась перед постелью на колени, запустила руку в себя, нагнула мальчику голову - чтобы ВИДЕЛ - и мастурбировала вовсю. Сын смотрел и ему хотелось чтобы мама жопой прямо на него села: протянул руку и взял маму за жопу. Мать ощутила на жопе ладонь сына, напряглась животом как при родах и кончила перед лицом мальчика...
9.
Кончив, дочь господина Мураноскэ оделась и стала заниматься по дому, стараясь не смотреть на сына. Он тоже и взглянуть на неё боялся - если мелькало под платьем мамино голое колено, у него сразу бамбук вставал, а мама видела, спотыкалась и посуду роняла. Отцу они ничего не рассказали, да тот своего раньше мамы достиг, а остальное его не очень-то и интересовало.
10.
Тут надо сказать, что вот случись такое с вами, вы пошли бы в храм Сикумицу, зажгли бы сто свечей и прочитали бы сто святых сутр; а дочь господина Мураноскэ и не подумала сутры читать и до утра проворочалась, пальцы из своей п. не вынимала, вся там истёрлась, так ей член сына хотелось в себя впустить. Утром еле дождалась пока шапка мужа за воротами скроется, разделась и вошла к сыну голая, с поясом в руках - раздела, связала, повалила на постель и повторила с ним весь предыдущий урок от "синрикё" до "сунтада", ни одной закорючки не пропустила. Но особенно её пронзило, когда босой ногой на брошенную на пол одежду сына наступила - прямо чуть не кончила. В общем мама любилась на постели с сыном не сомневаясь, всё равно он всё знал. А через несколько дней мальчик сам вошёл к маме голый, с поясом и поднявшимся членом: откажешь - расскажет. Пришлось маме платье задирать, научила:
11.
Так и вошло у них в привычку, обнимались каждый день голые и целоваться начали как любовники, и стесняться перестали, сын "сладкие вишни слов" маме говорить научился - у любой бы крыша поползла, а у дочери господина Мураноскэ вовсе рассудок в "мамину расщелину" проваливался, она опрокидывала мальчика на спину, задирала одежды и набрасывалась на сына как изголодавшаяся:
12.
Когда началась тринадцатая весна мальчика, она решила что сыну пора войти в маму членом: легла голая на голого, как на мужа, и заправила его бамбук себе в "мамину расщелину" - он выгнулся речным мостиком под её животом и спустил в маму, да так, что оба сознание потеряли! После этого - только сын - мужа, с его мягким товаром, она дальше комода не пускала, нашла что получше. Да и что здесь удивительного, она женщина молодая, от мужа пользы как от морковки, вот и не удержалась!