Мент. Инспектор угрозыска
Шрифт:
Значит, пришла пора действовать. Делая вид, что хочу в третий раз пнуть по револьверу, я резко присел, а потом крутанулся на левой ноге, выбросив правую так, чтобы подсечкой сбить главаря.
Никто не ожидал от меня такой прыти, поэтому когда шайка опомнилась, главарь уже лежал на спине, а его пушка перекочевала ко мне.
Использовать бандита в качестве живого щита у меня всё равно бы не получилось, к тому же я не больно верил, что бандиты не станут стрелять в него из опасения лишиться вожака: когда дело доходит до спасения собственной шкуры, подобным типам становится абсолютно похрен
Борис и тут не подкачал. Реакция у него оказалась что надо, видимо, чему-то их в ГПУ учат, хотя до будущих волкодавов пока далеко. Понимая, что толку от него, безоружного, мало, он, чтобы не мешать мне, свалился на землю, не забыв прихватить с собой опешившего от стремительного развивавшихся событий, шофёра. Так что в этот момент я оказался единственным шерифом в городе.
Мне повезло, что трофейный револьвер оказался офицерским «наганом» с самовзводом — это экономило драгоценные крупицы времени, да и барабан был заполнен подзавязку, так что я сразу положил четырёх. Само собой, не всех наповал — парочку точно ранило, но так, что вывело из игры.
А потом нырнул под прикрытие автомобиля. Он железный, если в него пулю всадят, ничего страшного — подлатают, а вот мне оказаться в больничке (в лучшем случае) не улыбалось.
Как я и думал, пороху на то, чтобы устроить для меня войнушку у уцелевших членов шайки не хватило, они кинулись врассыпную. Только у одного хватило дури на бегу развернуться и пальнуть куда-то в «молоко». Его я снял красиво уже из собственного револьвера.
Тут уже включился и Борис. На пару мы уложили ещё двоих, но троим, к глубокому нашему сожалению, всё-таки удалось уйти. Преследовать их мы не стали: в наших руках был атаман шайки. Если развяжем ему язык — найдём и остальных.
Первым делом я убедился, что фиксатый жив. Его крепко приложил к земле мой приёмчик, он растерялся, однако сознания не потерял.
Я присел возле него, приставив горячий от пороховых газов ствол «нагана» к голове бандита. Рука аж зудела от желания нажать на спусковой крючок, чтобы отправить к праотцам этого негодяя.
— Ты кто такой, сволочь? — без всякой деликатности спросил я.
— Черень… Черных, — поправился он, догадавшись, что его погоняло ничего мне не говорит.
— Знаю такого, — кивнул подошедший к нам Боря. — Много нам крови попортил. Ты зачем нас остановил?
— Машина понадобилась, — буркнул Черных.
— А с нами что делать собирался? В расход бы пустил?
— Нет, оставил бы для размножения, — кисло произнёс Черень. — Всё как в Библии: плодитесь и размножайтесь.
— Слушай, Черень, ты идиот? — удивился я.
— Чего обзываешься, начальник?! — обиделся тот.
— Да с того, что только идиот станет останавливать машину одного из начальников ГПУ.
— Брешешь?! — от изумления глаза у бандита чуть не полезли на лоб.
— Ща как дам тебе рукояткой по зубам! — угрожающе прорычал Боря. — Это машина товарища Артузова.
— Ух ё! — выматерился бандит. — Это ж надо было так влипнуть…
Голова его поникла.
— Да уж, не повезло тебе, Черень! — засмеялся я. — Говоришь: машина тебе наша понравилась? Что ж… у тебя появился
Глава 22
Перестрелка, хоть и случившаяся в глухом месте, не осталась без внимания. Сначала на место примчался воинский патруль, а потом подбежали милиционеры. Все они с интересом рассматривали открывшуюся их взглядам картину.
— Да тут прямо как на поле боя! — не выдержав, присвистнул старший патруля.
— Это у вас, армейских, война закончилась. А у нас она каждый день, — пояснил я.
— Вижу, — кивнул тот. — Помочь чем?
— Справимся, — сказал я. — Тем более свой брат, милиционер на выручку пожаловал. Спасибо за бдительность, товарищи!
Патрульные ушли, а я отправился общаться с коллегами.
С их помощью, мы вызвали санитарную машину для тех бандитов, кому повезло выжить, и труповозку для тех, кому соответственно повезло не очень. Дожидаться прибытия мы не стали, и без того наступивший цейтнот заставлял сожалеть о каждой задержке.
Боря заходить в МУР для передачи органам правопорядка арестованного Черня отказался, сказав, что я и сам с этим справлюсь, однако любезно согласился подкинуть туда нас с легко отделавшимся главарём шайки.
— Георгий, как освободишься — дай знать. Я у телефона до конца дня сидеть буду, — предупредил Райнер, когда автомобиль подъехал к дому три на Большом Гнездиковском переулке, где до переезда на знаменитую Петровку 38 располагался МУУР, который я по привычке называл просто МУРом.
— Договорились, — кивнул я.
Мне повезло, сегодня дежурил Коля Панкратов, поэтому положенные законом бюрократические процедуры не заняли много драгоценного времени. Он так же не стал у меня выпытывать щекотливые подробности, почему это я оказался в одной машине с сотрудником ГПУ. В принципе, если бы он спросил, я бы рассказал ему всё, вернее, почти всё — не думаю, что информация о том, что Лаврову ищут чекисты дошла бы до ушей того забугорного гада, с которого по сути и началась эта заваруха.
После того, как за Чернем закрылись двери камеры, Толик позвал меня к себе в кабинет на пироги с картошкой, испечённые его женой.
Я покосился на часы и принял предложение муровца.
— Минут тридцать-сорок у меня есть.
— А я тебя дольше и не задержу. Пошли, Жора.
В кабинете было темно и пусто. Коля включил свет.
— Заходи, чувствуй себя как дома.
— А где все? — спросил я, озираясь.
— Тебе полный расклад дать или так, на слово поверишь, что по делам разошлись? — не преминул меня подкузьмить он.
— Ладно, понял. Не буду больше совать нос не в своё дело!
Мы сели за стол. Коля вскипятил чайник, разлил по стаканам заварку, залил её горячущей водой. Выдвинул ящик письменного стола и извлёк из него блюдце с кусочками сахара, покопавшись ещё в ящике, достал щипцы для колки сахара. За то время что я находился здесь, уже успел освоиться с этим инструментом, хотя нет-нет, да скучал по привычному белоснежному рафинаду. Пить вприкуску так и не научился, для меня это было слишком приторно, а может и впрямь здешний сахар был куда слаще, чем в отдалённом почти на сто лет будущем.