Меня опять послали
Шрифт:
– Я уверен, что лучший целитель в этом мире, это княгиня Анна. Я думаю, что она могла бы это исправить.
А сам накладываю ОМИ, или Очень Малое Исцеление на нижнюю губу Камиллы. Потом целую её и повторно раскачиваю наши источники.
Поднимают меня очень рано, но при этом на столе уже разогретый завтрак. Быстро съедаем его и бегом бежим до ипподрома. Вот здесь начинаются мои мучения. Когда я в очередной раз сползаю с коня, и начинаю лечить собственный зад, Камилла нисходит до беседы со мной.
– Зачем ты накладываешь Малое Исцеление. Наложи Восстановление кожи, этого будет достаточно.
– Покажи! На мне покажи!
– Ну,
– Покажи, узнаю!
– Да? Я его разучивала пять дней. Вот, смотри, так, и так. Теперь плетение напитать энергией и запустить на твою задницу.
– Смотри, я сделаю на бедро, правильно?
– И зачем было врать?
– Камилла, давай договоримся, что я тебе никогда врать не буду. Могу заявить, что на какую-то тему говорить не хочу или не могу, но врать не буду никогда! Договорились?
После занятия на ипподроме я шёл в Университет и занимался там с Сашей или с кем-то из его племянников, кого он назначал на то, чтобы отработать со мной какую-то связку плетений, или запуск нужного плетения, доведённый до автоматизма. Одной из сложностей оказалось, что некоторые плетения у них имеют другие названия. Но я свою терминологию менять не стал. Пусть останется привычной для меня. А то, что я команды подаю на русском языке, это может меня выдать, но противника должно запутать.
А после обеда со мной занимался Серж, или назначенный им инструктор из состава личной дружины князя. Мне сделали почти копию меча и даги князя. Почти, потому, что я был ростом выше князя, и мне меч и дагу сделали чуть длиннее. Кроме того, то магическое легирование и обработку, которую князь когда-то сделал своему мечу, в результате чего получился легендарный меч с именем Сумрак, повторить в точности было невозможно. Но Саша произвёл легирование моего меча и даги по лучшим рецептам изготовления холодного оружия мира Марии Ивановны, а я ещё и уплотнил поверхностный слой клинков. Думаю, мой меч мало в чём уступит легендарному Сумраку. Только цвет я подгонять под Сумрак не стал, просто чуть затемнил и сделал поверхность матовой. И меч стал почти незаметен в сумерках, или при плохом освещении. То же я сделал и с дагой и с лезвием алебарды. Да, я заказал себе бердыш, или алебарду, причем, облегчённую и с наращиваемым древком. С коротким древком это был вариант для работы одной рукой. А удлинённое древко превращало это оружие в подобие двухметрового копья. А ещё мне изготовили разборный лук, и я с ним тренируюсь каждый день по полчаса. Скажете, что это мало? А вы попробуйте пострелять из боевого лука в течение, хотя бы, десяти минут! Что, тяжело?
Через пять дней я уже довольно уверенно держался в седле. Но на шестой день с тренировкой вышла задержка. Дело в том, что за эти дни у Катрин ушёл шрам с губ. Она подшучивала надо мной, мол, как тебе не противно целовать такую уродину, а сегодня с утра она глянула на себя в зеркало, и увидела, что у неё совершенно здоровые красивые губы.
Сначала она меня побила, даже попинала. Потом она плакала у меня на груди и требовала рассказать, кто я такой?
– Ты мне нанесла побои и травмы, лечи.
– Я из целительства только восстановление кожи знаю. У меня эта магия совсем не развита.
– И мне ты, конечно, не поверишь?
– А чего тут верить, вставай и бегом на тренировку.
В таком режиме я прожил чуть больше половины месяца. А потом я допустил ошибку,
Вечером, когда я после отработки двуручного боя с мечом и алебардой еле живой приполз в место проживания, меня встретила разъярённая женщина.
– Кто тебе позволил ставить на мне эксперименты?
– Камилла, ты сейчас просто неадекватна. Всё, что я делаю, это нужно мне, но и тебе это идёт на пользу. Понимаешь, или нет? На пользу! Сейчас просто уходи к себе. Завтра, если не передумаешь, у нас останется только конная тренировка.
Не передумала, после тренировки ушла к себе, и в этот день я её больше не видел. Поэтому вечером после всех моих тренировок я попытался попасть на приём к ректору, но у неё уже закончился рабочий день, и она ушла домой. Пошёл домой к Ирене. Она же княгиня, и живёт в княжеском дворце, и меня не хотели пропускать стражники, я настаивал, чтоб они доложили обо мне, а старший наряда, или караула только смеялся мне в лицо. Пришлось даже угрожать, только тогда соизволили доложить. Встретить меня вышла княгиня Анна.
Когда меня провели в покои княжеской семьи и посадили пить чай, я посчитал необходимым наябедничать на стражников. Сидящий рядом со мной мужчина снисходительно хмыкнул и посмотрел на меня довольно презрительно.
– Вы, наверное, Влад, да?
– Да, Влад, ну и что? И как это вы определили, что я Влад?
– Отвечаю, как я определил. Дело в том, что подобное поведение стражи, это не шутки. Это сигнал о начале загнивания коллектива стражников. Его необходимо срочно чистить! Все дети и внуки князя знают это, и мириться с таким не должны. Все, кроме вас. Вы ведь не видите ничего предосудительного в действиях стражников, которые не хотели меня пускать?
– Их для того и поставили, чтобы не пускать кого попало!
– Но когда я сказал, что я по важному делу, а какой-то рядовой стражник посчитал, что он имеет полномочия считать мои дела важными или не важными, вот это и есть загнивание. Когда человек на службе действует не по инструкции, и даже не по здравому смыслу, а пытается продемонстрировать свою собственную значимость. Мне очень жаль Влад, что вы этого не понимаете!
– Да кто ты такой, чтобы меня жалеть? – Влад взвился со своего места, но его никто не поддержал, и он, хлопнув дверью, вышел из комнаты.
– Вы ведь не для этого сюда пришли? – сказала присутствующая третья княгиня, Ириана.
– Да, про стражников, это просто совет тому, кто отвечает за службу охраны, или стражников. А я пришёл к княгине Ирене. У меня возник конфликт с одной дамой, возможно Ирена мне поможет. Ещё хотелось бы, чтобы и княгиня Анна поучаствовала.
– А вы, молодой человек, считаете возможным и нормальным разговаривать с княгинями вот так запросто, по именам. Вы ни разу не обратились, как положено по титулу.
– Ваше Высочество, – говорю, глядя на Ириану, – если бы ваш сын не повёл себя вызывающе, по отношению ко мне, того разговора просто бы не было. С вашим мужем, мы практически родственники, поэтому я посчитал возможным разговаривать с вами, как с родственниками. Если вы настаиваете, я могу строго соблюдать этикет.
Увидев гордо вздёрнутый подбородок я вскочил с места, как гусар щелкнул каблуками, боднул подбородком, и рявкнул:
– Ваше Высочество! Разрешите представиться, граф Владимир Семёнович Томилин Высоков. Имею дело к Её Высочеству княгине Ирене.