Мертвая река
Шрифт:
Она рычит на него, нюхает воздух и выплевывает какие-то слова на том дурацком языке, абсолютно ему непонятном.
Свешмэс! Инин!
* * *
– Свежее мясо! Свинина!
Она говорит это с презрением и, прижимаясь спиной к деревянной доске позади себя, чувствует, как та сдвигается и подается с каждым разом все больше и больше. Мальчик теперь уверен в себе. Мальчик думает,
Она вытерпит страдания от его рук. Боль от рук – это ноль, ничто.
* * *
Она повторяет свои слова, и Брайану это совсем не нравится. Он понимает интонацию, если не смысл сказанного. Как будто она тут главная. Как будто она что-то, а он – нолик без палочки. «Пора показать ей, кто есть кто, – думает он. – Пора отделать ее по полной».
Его родители об этом понятия не имеют, но он много всего повидал в интернете, всякие захватывающие приемчики, жуть как нравящиеся тонкому ценителю девиантной эротики Брайану Клику. Существуют десятки посвященных такому дерьму сайтов, или даже сотни. Везде на них упоминается о согласии всех совершеннолетних участников, ролевых играх и подчинении, но он-то знает, что они на самом деле из себя представляют.
Они все об этом. О реальных пытках. Об унижении.
На этот раз он протягивает плоскогубцы, сжимает зазубренными щечками ее левый сосок и выкручивает.
Женщина дергается вверх и назад, но не издает ни звука. Никакого шипения и ругани – он предполагает, что это была ругань, – она просто смиряется. Тогда он снова выкручивает. На этот раз – на все сто восемьдесят градусов. По-прежнему ни звука. «Посмотрим, сможет ли она выдержать все триста шестьдесят», – думает он, засовывает свободную руку в штаны и работает ею, и он вот-вот кончит, он так близко, как вдруг раздаются шаги на лестнице позади него.
– Брайан! Какого черта ты здесь делаешь?
Это его сестра Пег, надвигающаяся на него, как грозовая туча. Он кладет плоскогубцы в ладонь, вынимает руку из штанов и вдруг ему становится страшно. Он больше не главный. Далеко не главный.
Застуканный – вот он кто.
– Теперь у тебя проблемы, маленький засранец.
– Тебе здесь нечего делать, Пег. Это мужское дело.
Он пытается возмутиться, бросить вызов. Но понимает, что она на это не купится.
– Ах, «мужское дело»? Что-то я не вижу здесь никаких мужчин, ты, сраный маленький извращенец!
И это его бесит. Действительно бесит. Он не извращенец. Он делает то, что сделал бы любой парень в таких обстоятельствах. И то, что множество людей делают в сети каждый день. И вообще, кем, черт возьми, старшая сестра себя возомнила? Его совестью? Ему она не нужна.
– Да пошла ты, Пег!
Он делает шаг к ней, и этот шаг как будто создал между ними силовое поле, потому что она отступает назад. Он делает следующий шаг, она опять
Думает о своей сестре.
Увы, не проканает. Есть мать. Есть отец. Это действительно проблема, и он, возможно, сейчас только усугубляет ее. Он отступает, и силовое поле исчезает, как порыв ветра.
– Уходи отсюда, Брайан, – говорит она, – иначе мать узнает об этом. Отец узнает об этом. Я им расскажу. Уходи отсюда сейчас же!
У него нет другого выбора, кроме как сдаться. Его сестра снова одержала верх. Но он не может удержаться и, проходя мимо, толкает ее в плечо.
– Хорошо, Брайан, – говорит она. – Об этом я им тоже расскажу.
Он уже думает, как все это объяснить родителям, – если это вообще можно как-то объяснить, – пока поднимается по лестнице.
* * *
Девушка в нерешительности застыла перед ней. Она смущена? Испугана? Женщина чувствует напряжение, но не более того. Она ведь прогнала брата прочь, а это требует мужества. Ее брат – трус, но он при этом опасен.
Девушка медленно подходит к ней и стягивает одежду с ее плеча. Спадающее платье задевает раненый сосок.
* * *
Пег застегивает платье. Удивительно, но у нее очень ловкие руки.
Еще более удивительно то, что она совсем не боится.
– Мне очень жаль, – говорит она.
Женщина смотрит ей в глаза сверху вниз.
– Аббла гэдарр натьиб эммац, – говорит она.
* * *
Я благодарна тебе, мама.
Глава 26
Его так воспитал отец, который, в свою очередь, был воспитан своим отцом, и она задавалась вопросом, как далеко в прошлое уходят своими корнями женоненавистничество и жадность Кликов. Она вышла замуж вслепую, впечатленная его умением владеть собой в подростковом возрасте и еще более впечатленная им в постели – или, вернее, на заднем сиденье кадиллака его отца в первый год знакомства.
Он – ее первый и единственный любовник.
Теперь, ожидая его за кухонным столом в окружении детей – Пег рядом с ней, Брайан и Дарлин напротив них, – она чувствовала себя его племенной кобылой больше, чем женой.
И уж точно – не любовницей. Она даже не могла назвать себя его другом. Дети были смыслом ее жизни. Ее интересовали только они. Других интересов у нее не было.
Только дети. У нее на всем белом свете больше никого не было, кроме детей.
И из них только Дарлин до сих пор избежала его... тлетворного влияния. По-другому она не могла это назвать. И это ее очень огорчало. Она даже не была полностью уверена в Дарлин. А та ведь совсем еще кроха.