Мертвая река

Кетчам Джек

– Подожди!
– сказала она, но я не стал ждать.

Я зарылся в нее лицом. Раздвинул языком губы ее пизды, мгновенно нашел клитор, начал водить языком по кругу, услышал ее стон, и почувствовал, как она положила руки мне на голову, отталкивая меня, но ее сердце воспротивилось этому, она была сильной и могла бы запросто меня оттолкнуть, но вместо этого она сдалась, положила руки мне на затылок, и вскоре застонала и начала выгибаться. Я крепко сжал ее попку руками и, наконец, почувствовал, как она кончила, вздрогнула

и дернулась в последний раз, и когда я отстранился и скользнул членом в нее, мое лицо было омыто ею, а ее пизда была гладкой и теплой, как никогда раньше.

Когда я скатился с нее и лег рядом, я услышал что-то вроде пощелкивания, доносящегося со стороны костра. Я оглянулся. Женщина была вполне проснувшейся и строгала еще один кусок совершенно белой кости.

Наблюдая за нами.

* * *

Пег больше не приходила ко мне после того утра. Ее овуляция закончилась.

На самом деле, она почти не разговаривала со мной в течение следующего дня. Казалось, то, что произошло между нами, смущало ее, и, возможно, так оно и было. Или, возможно, она тоже знала, что Женщина наблюдала за нами.

Следующие две недели мы питались плодами земли, ручья и моря. Тушеное нежирное мясо бобра. Кролик. Енот, засоленный накануне, пропаренный и обжаренный. Форель из ручья. Крабы, моллюски и мидии. Черника, ежевика. Вареные одуванчики, папоротник, амарант, рогоз, дикий лук. Сваренные в соленой воде желуди. Водяные лилии и морские водоросли. Они нашли яблоневый сад. Поэтому мы ели много яблок. Мы никогда не были голодными.

Когда Пег снова начала со мной разговаривать, я спросил ее:

– Почему же тогда, при таком изобилии, вы охотитесь на людей?

– Однажды Женщина пыталась мне это объяснить, - сказала она.
– Она сказала что-то вроде: «лучшая еда понимает свою смерть, свою жертву. И чем глубже это понимание, тем больше оно поддерживает живых». Она сказала, что все живое понимает тленность жизни, вплоть до мельчайшего насекомого, мельчайшего цветка. Что это всего лишь вопрос понимания. И именно поэтому мы едим плоть своих сородичей. Как никакие другие существа, мы обладаем пониманием.

– То есть ты хочешь сказать, что это духовное. Духовное понятие.

Она пожала плечами.

– Бог с ним. Не знаю, может быть. Может, и так.

* * *

Однажды они ушли поздно вечером, оставив меня наедине с Дарлин, собаками и маленьким Адамом. Они спали. А я не мог уснуть. Мысль о том, что если я смогу освободиться от этих веревок, от этой кирки над головой и тихонько, на цыпочках выбраться отсюда, не давала мне уснуть. Как и много ночей назад.

Но это было невозможно. Собаки были рядом. Они реагировали на малейшее движение. И именно собаки, навострившие уши, предупредили меня об их возвращении. Задолго до того, как я услышал приглушенные

крики.

Это была женщина или молодая девушка. В тот момент я не мог точно сказать, кто именно, но судя по тону ее голоса, был уверен, что девушка. И позже узнал, что был прав. Подросток. Ее схватили на обочине, когда сломалась ее машина.

В тот вечер ей очень не повезло.

Но я мог представить ее. Подвешенную на сосне, как Линда. Молящую о пощаде. Кричащую от страха. Обнаженную и распятую вверх ногами в мерцающем свете костра.

Как никакие другие существа, мы обладаем пониманием.

А затем наступила внезапная тишина.

В этой тишине я представил резкое движение лезвия по ее горлу, кровь, хлынувшую в ведро и текущую по рукам Женщины или Пег, поперечные надрезы на ее плоти, осторожное отслаивание этой плоти, разрезание сухожилий, связок, соединительных тканей, хруст кости, скрежет ножа. Я представил себе отрубленную голову, неподвижные глаза, открытый в удивлении рот.

Я почти отчетливо слышал ее последние мысли в своем сознании. Неужели это происходит со мной? Со мной? Возможно ли это?

* * *

Они разожгли костер и пополнили наши запасы.

Свежая кровь пахнет железом или медью, и сейчас в пещере пахло именно так. Железом и дымом.

Они тоже так пахли.

Поэтому, когда Женщина присела на корточки рядом со мной и поставила передо мной чашу с кровью, меня чуть не стошнило от ее близости. Ее руки и предплечья были измазаны кровью, капли крови застыли на лице, груди, животе и ногах.

Она улыбнулась мне. Ее зубы не вызывали восхищения.

А затем она сделала то же самое, что и Пег, правда, гораздо грубее и с гораздо большим желанием. Протянула руку и освободила мой член от брюк и трусов. Я покачал головой.

– Нет, - сказал я.
– Ни за что. Ни за что на свете.

Пег разжигала костер у входа в пещеру и улыбалась.

– Сейчас ее время, - сказала она.
– Наслаждайся.

Женщина окунула руку в чашу и начала гладить член, скользкий от свежей крови.

– Пожалуйста, - сказал я.
– Не делай этого.

Она снова окунула руку. Теперь он весь в крови.

Я попытался прогнать это усилием воли. Заставить член не вставать. Но она была экспертом в этом деле. Кончиками пальцев поглаживала головку, делая полукруговые движения, затем снова поглаживала. Окунала руку и гладила. И понимала, когда я вот-вот кончу.

Когда она поняла, что я готов, она оседлала меня спиной ко мне, и я видел, как в тени пульсируют мышцы ее плеч, спины и бедер, а затем я кончил и разозлился на то, что меня заставили кончить, и стал колотить ее, пытаясь причинить ей боль, разорвать ее, - но она отвечала на каждый мой удар с силой, равной моей собственной, так что больно было только мне, моим бедрам и ляжкам, а задница терлась о ложе.