Мертвая река
Шрифт:
Они привели меня сюда с помощью двух веревок, привязанных к горизонтальным костям в моей груди.
Домашний скот, помните?
Третья кость предназначена для другой цели.
Про генитальный пирсинг говорят правду.
Это делает меня более эффективным быком.
Но то, что я сказал о боли, тоже правда. Я больше никогда не буду ее бояться. Клянусь, я вырву из себя эти кости голыми руками, если у меня будет хоть малейший шанс на спасение. Охотник с ружьем. Группа скаутов, пробирающаяся через лес. Машина достаточно близко на дороге перед нами ночью.
Здесь есть старый потрепанный
Потому что у Дарлин, малышки Дарлин, позавчера были первые месячные.
И да поможет мне Бог, ибо я - Бык.
Послесловие
Опять о длине.
На дворе 2011 год, и издательство «Dorchester» публикует наш совместный с Лаки Макки роман «Женщина». Но он не достаточно длинный.
Я уже жаловался на это раньше, но эта история с количеством страниц сводит меня с ума. Так какого черта, я пожалуюсь еще раз. В наши дни почти все произведения Джеймса М. Кейна назывались бы повестями, а не романами, и то же самое относится к «Садовнику» Ежи Косински, «Скотному двору» Оруэлла, всем вестернам Элмора Леонарда, к «Незабвенной» Ивлина Во, к «Расцвету мисс Джин Броуди» Мюриэл Спарк и к «Над пропастью во ржи» Дж.Д. Сэлинджера.
Этот список можно продолжить.
Однако на этот раз мы с Лаки не слишком расстроились из-за этого. Мы прекрасно провели время, работая над «Женщиной», как над романом, так и над фильмом, и возвращение к нашим персонажам было похоже на возвращение домой.
В очень странную семью.
У меня уже был такой персонаж, Бык, еще в «Потомстве», но на этот раз бедняга ведет повествование от первого лица.
Ой!
Перевод: Гена Крокодилов
Было уже за полночь, когда зазвонил телефон. В такое время никто с нормальными вестями не звонит...
Джек Кетчaм
"Мертвая тишина"
Говорят, третий раз – алмаз.
Я здесь, чтобы просветить вас – фигня это все.
Было уже за полночь, когда зазвонил телефон, а я полусонно сидел в мягком кресле, которое Мэри купила мне более двух десятилетий назад. Вполне возможно, я натурально спал – «Китайский квартал» я смотрел уже тысячу раз, а на экране Джек Николсон рыскал в поисках улик у надежно охраняемого водохранилища, то есть, самая заварушка еще только начиналась. И вот, стоило мне моргнуть – а Джек уже сидит с забинтованным носом.
В такое время никто с нормальными вестями не звонит.
Я все еще неплохо двигаюсь для шестидесятидевятилетнего парня – понял это после всего лишь третьего звонка, окончательно проснувшийся, напряженно
– Джордж? Это Крис Нолин. – Голос я узнал, и тревоги в нем не уловил. Нолин чуть ли не слова растягивал с этакой ленцой, будто улыбался там, на другом конце провода. Он – до мозга костей житель штата Мэн, уже восемь лет (или около того) тянет лямку шерифом Дэд-Ривер. Эту должность я, слава Господу, давным-давно оставил.
– Чем могу быть полезен, Кристофер?
– У нас тут, в Олд-Грир-плейс, возникла проблема. Ты ведь знаешь об этом, правда?
– Конечно, как же не знать, – откликнулся я. – У шоссе 189, в том окаянном заливчике. Черепаший ручей.
– Именно так. – Кристофер помолчал какое-то время, и вместо его трепотни на линии прорезались встревоженные голоса и хлопанье дверцами машины. – Помнишь, мы с тобой недавно одну тему в «Карибу» перетирали... Джордж, черт, это все дела минувших дней, но... ты ведь понял, о чем я? О том, что произошло тогда.
Конечно, я его понял. Черт возьми.
– Ты на что это тут намекаешь, Кристофер?
– Я знаю, что уже поздно. Но я бы очень хотел, чтобы ты был здесь, Джордж.
– Крис... Что ты хочешь мне сказать? Они что... снова... вернулись?
– Я знаю, в это трудно поверить. Но – да. Они вернулись.
По пути к двери я достал из холодильника бутылку рутбира и открыл ее ключом. Дни, когда я пил шотландский виски, давно прошли. Не знаю, о чем я думал, топая к машине, если я вообще о чем-то думал. Помню, я разглядывал бутылку. На этикетке было написано «Рутбир». Никаких причудливых названий бренда вроде «Спрайт» или «Фанта». Одно, да еще и простое как палка, слово – «Рутбир». От конторы «Бойлан Боттлинг и Ко», основанной еще в 1891 году. Помню, я подумал, что есть что-то почетное в том, чтобы быть компанией по розливу рутбира. Дельце-то солидное, стоящее того, чтобы им заниматься.
И вот шоссе 189 осталось позади. Мой старый «Шевроле Сильверадо» разбрасывал грязь и гравий по той развалине, что когда-то, году этак в 1800-м, была хорошо проторенной лесовозной дорогой, еще до напасти с шелковичным червем. Теперь это просто разбитый проезд к Грир-плейс – ну, вернее, к Олд-Грир-плейс, так мы это теперь называем. Грира-то, кстати, владельца этих мест, уже пятнадцать лет как на свете нет. Осталась только эта вот узкоколейка, изрытая после зимы рытвинами – с низким кустарником, тянущимся с обеих сторон. По ней я ехал, ясное дело, медленно.
Там, где дорога расширялась, я увидел двухэтажный деревянный фермерский дом, освещенный, как рождественская елка – даже на чердаке горел свет. Перед входом стояли четыре патрульные машины из Дэд-Ривер, и две кареты «скорой помощи» из Лаббока. Эти, последние, как раз отъезжали, когда я подруливал. Мигалки погашены – значит, спасать тут некого. Я допил остатки рутбира, поставил бутылку на пол со стороны пассажирского сиденья и припарковался за «Фордом Ранчеро» с открытым кузовом – он, как я догадался, принадлежал владельцам земли, кем бы они ни были в наши дни. Криса Нолена я заметил на крыльце – он разговаривал с высоким худым мужчиной, завернутым в одеяло. Мужичок поправил очки на носу, прежде чем указать на сосново-кедровую чащу вдоль левой стороны дома, а затем – на то место, где высокий клен нависал над самой крышей.