Шрифт:
Часть первая
Пролог
Майор Ричард Шарп сделал все приготовления к собственной смерти. Его лошадь Сикоракса и французская подзорная труба отходили капитану Вильяму Фредериксону, оружие — сержанту Патрику Харперу, прочее имущество — жене Джейн. Исключая разве форму: высокие ботфорты, французские кавалерийские рейтузы и заношенную куртку 95-го стрелкового. В форме Шарп завещал себя похоронить.
— Если вас не похоронить в этих лохмотьях, — скептически заметил Фредериксон, — то их останется только
Кожа сапог была поцарапана штыками и саблями, когда-то роскошные трофейные рейтузы полковника наполеоновской гвардии из-за обилия домотканых заплат более походили на штаны испанского крестьянина, а на зелёном мундире моль едва ли нашла бы достаточно сукна для поживы. К этому наряду Шарп питал трепетную, почти мистическую привязанность и всегда надевал его, идя в бой. Потому-то зябким мартовским утром стрелок и был облачён в обноски, приличествующие более пугалу, нежели боевому офицеру, хоть от ближайшего вражеского солдата майора отделяли многие километры.
— Куртку придётся снять. — предупредил Фредериксон, которому суеверное пристрастие друга к его ветхому облачению было близко и понятно.
— Помню. — детали Шарп всё утро прокручивал в голове. Детали того, что именовалось «прогулкой до завтрака». Невинное название с убийственным подтекстом.
Двое мужчин стояли на поросшем травой обрыве над суровыми серыми волнами Атлантики. Свинцовые валы накатывались с запада, разбиваясь о скалы внизу. Севернее обрыва виднелся французский порт Сен-Жан-де-Люз, забитый торговыми суднами и рыбацкими лодками. Внешний рейд стерегла британская флотилия: три шлюпа, два фрегата и линейный корабль «Венджинс» с бортами, расчерченными орудийными портами в шахматную клетку.
Холодный ветер пробирал до костей, но пах весной. Весна означала скорое возобновление военных действий. Император Наполеон отказался подписывать мир, так что Франции предстоит отразить натиск всей Европы, ополчившейся против неё. Англичане, испанцы и португальцы, ведомые Веллингтоном, заняли юго-запад и ударят одновременно с русскими, австрийцами и пруссаками, надвигающимися с севера.
Впрочем, майора Ричарда Шарпа война и политика в данный момент мало волновали. Пронизывающего океанского бриза, что заставил Фредериксона укрыться за стволами гнутых низкорослых сосенок, майор не замечал. Шарп думал о своей смерти. О Джейн, слава Богу, он позаботился. Документ, дающий ей право распоряжаться средствами Шарпа, был уже у неё, а средств хватало. После битвы под Витторией многие её участники разбогатели, но никто не разбогател так, как майор Ричард Шарп и сержант Патрик Харпер.
Шарп направился к Фредериксону:
— Который час?
Капитан щёлкнул крышкой часов:
— Двадцать минут седьмого.
Шарп недовольно поморщился и продолжил вышагивать. Близкий рассвет подсветило облака, но океан оставался тускл. Рыбачий баркас с высоким носом колыхался на волнах в опасной близости от прибрежных скал под Шарпом. Рыбаки вытягивали из воды тяжеленные краболовки. Возможно, думал Шарп, его убийца сегодня вечером будет наслаждаться одним из этих крабов, в то время как сам стрелок будет лежать остывший и недвижный под двумя метрами французской земли. Прогулка до завтрака.
— Чёрт бы его побрал! — в сердцах сказал Шарп, — Почему он не выбрал клинки?
— Бампфилд
— Чёрт бы его побрал.
Шарп не хотел показывать Фредериксону, что нервничает. Капитан стрелков был другом Шарпа. Наполовину немец, наполовину англичанин, он потерял на полях сражений в Испании большую часть зубов и глаз (за что подчинённые любовно кликали его «Красавчик Вильям»), и хорошо знал, как легко излишняя нервозность превращает храбреца в труса.
Шарп тоже это знал, но ничего не мог с собой поделать. Страх, неожиданный и обидный, свил в душе стрелка уютное гнёздышко. Ричард Шарп стал солдатом в шестнадцать, и за двадцать один год, минувший с той поры, познал всё: и кровавый кошмар брешей, и обмен залпами с врагом в сорока шагах, и ужас от накатывающейся кавалерийской лавы. Он дрался во Фландрии, Индии, Португалии, Испании и Франции. Он выбился из рядовых в офицеры. Он полонил вражеский штандарт и попадал в плен сам. Его разили, и он разил. Его ровесники совершенствовались в мирных ремёслах, Шарп достиг высшего мастерства в искусстве выживать. Мало кто сражался так долго. Многие годы смерть обходила его стороной. Уцелев на самых страшных полях брани, Шарп боялся, что судьба-насмешница убьёт его во время «прогулки до завтрака».
— Почему «прогулка до завтрака»? — раздражённо спросил стрелок у Фредериксона, — Что за название?
Красавчик Вильям, понимая, что вопрос риторический, от ответа воздержался.
— Нелепое название! — кричала Джейн две недели назад, — Глупое! Глупое!
«Прогулка до завтрака». Изящный эвфемизм, обозначающий дуэль поутру на лужайке, дающей достаточно пространства для клинков или пистолетов.
— Учти, Ричард, — продолжала Джейн, — не откажешься от дуэли, я уеду домой. Хочешь уничтожить себя — пожалуйста, но без меня!
— Значит, так тому и быть, — подытожил Шарп, — Потому что отказаться я не могу.
Разумность доводов Джейн была очевидна. Во-первых, Шарпа могли убить на дуэли, а вдовья участь Джейн не прельщала. Во-вторых, дуэли были строго-настрого запрещены, и, даже останься Шарп жив, с карьерой он мог распрощаться. А с карьерой мужа у Джейн были связаны далеко идущие планы, которыми она не желала поступиться ради дурацкой дуэли. Джейн, вообще, считала, что сейчас настал момент вернуться в Англию. Он — герой войны, говорила она, а герою положена награда. Разве принц-регент не удостоил Шарпа аудиенцией? Разве принц не намекнул ему, что пора майору Ричарду Шарпу добавить к имени дворянское «сэр»? Джейн хотела, чтобы муж бросил армию и забыл о дуэли. Муж же с ослиным упрямством настоял на своём, что стоило ему двух недель её надутых губок и редких, сквозь зубы оброненных, слов.
Фредериксон вновь сверился с часами:
— Полседьмого.
— Прохладно. — впервые поёжился Шарп.
— Через час, — сказал Фредериксон, — мы будем наслаждаться отбивными и гороховым пудингом.
— Вы, вероятно.
— Мы. — твёрдо повторил капитан и повернулся на грохот приближающегося экипажа.
Лошади вкатили возок с чёрным верхом на вершину пологого холма, роняя с копыт куски дёрна. Кучер натянул вожжи, и коляска замерла. Сверкая белозубой улыбкой, из неё выскочил сержант Харпер: