Месяц за год. Оборона Севастополя
Шрифт:
– Мишель, посоветуй, прямо сил нет…
– А ты, Серж, их тройкой запряги, – пошутил Репнин.
– У тебя просто нет сердца… Ах, как хорош гнедой Полифем! Окрас очень темный, ноги, грудь…
– Ты про глаза забыл, да и про губы тоже… – не унимался Никита.
– Насчёт этого театр приедет в Царское село… Буду один за кулисы ходить, посещать фееричных одалисок. Вам братцы, этого нельзя, у вас дамы сердца…
– Князь, ты от лошадей отвлёкся, – напомнил ему Залепский.
– Ты Мишель, лишён романтизма..Ладно, сделаем проще. Потянем соломинки. – говорил Голицын, – вот три
– Согласен, – кивнул Никита.
– Согласен, – согласился Мишель.
– Яким, подойди!
Деншик положил на пол начищенные сапоги, поправил волосы, пригладив их гребешком, и не спеша встал перед барином.
– Да, барин?
– Будешь сегодня рукой судьбы. Отвернись от нас, и что бы из твоей ладони соломинки торчали ровно. Понял? – говорил, улыбаясь, Залепский.
– Ясно, как божий день! – кивнул деншик, и отвернулся.
Голицын получил Полифема, Репнин- Рентгольда, а Мишель – должен был обжечься на Огне.
***
Дистанция была небольшая, но, и надо сказать, зрителей было много. Гвардейские офицеры, на прекрасных конях привлекли многих на это действо, а особенно дамы, которых было большинство, очень живо реагировали на соревнующихся.
Вот, сигнал- и началось ! Не то что бы эти гонки были подобны состязаниям Пелопса за Гипподамию, но азарт всех просто сжал в своих объятиях! Раньше Мишель и не пробовал посылать коня в галоп- сейчас же все кони шли таким аллюром! Кони- тоже азартные существа, и некоторые пытались укусить чужого седока или его лошадь!
Ветер бил в лицо, обдувая разгоряченное лицо, левая рука держала поводья, всадник в седле был, как влитой. Он смог обойти многих, но видел, что впереди держатся Голицын и Репнин. Вперед и вперед! Породный конь отбивал такт копытами по земле, покрытой невысокой травой. Он увидел, что упали несколько человек, столкнувшись на повороте и придержал Огня, обходя пострадавших.
И опять, вперед ! Его просто захлестнуло напряжение скачек! Его жеребец словно горел, и был настоящим пламенем. Одно плохо, солнце теперь светило в глаза. До финиша оставалось совсем немного, и вот, препятствие, скрытое стрижеными кустами.
Уже потом, падая на землю, он понял, что луч света сбил его с толку, и по команде седока Огонь прыгнул раньше. Залепский отбежал в сторону, что бы не попасть под копыта других всадников, поймал своего жеребца, жалобно храпящего, глянул на его ноги, и сел опять в седло. Сразу в карьер коня посылать нельзя, и он сильно отстал.
Но вот, и финал скачек. Его встречали улыбающиеся друзья- Серж Голицын и Никита Репнин.
Мишель спешился, и кавалергарды обняли его по очереди. Никита осмотрел его мундир, увидел следы зелени на коленях и локтях.
– Ничего, до… Тьфу ты.,. Всё будет хорошо, руки- ноги целы. Солнце?
– Точно. Ошибся в расстоянии.
– Здесь привычка нужна, – заметил Голицын, осматривая Огня, – конь цел, всё хорошо. Репнин, пошли, сейчас награждать станут.
Теперь уже Залепский был зрителем. Коней держали
Счастливых и не очень участников окружили родные и друзья. Барышни лишь охали, слушая рассказы о соревновании. Мишель поданой денщиком щеткой, старался почистить мундир, и нагнулся, видя лишь свои сапоги.
– Мишель, ты что потерял? – прозвучал нежный голос.
– Только не твой платок, – поднимаясь, ответил Мишель подошедшей Ольге.
Платье – амазонка, кремового цвета, шло ей необыкновенно, но она была не одна. Рядом стояла Ксения Лопухина в подобном наряде, только тёмно-синего цвета и незнакомая ему барышня в закрытом до горла бордовом платье с кружевным воротником и летней шляпе.
– Дамы, – поздоровался молодой офицер, – Корнет Кавалергардского полка Михаил Залепский!
– Наталья Ртищева, – представилась незнакомая барышня, – а с моими подругами вы знакомы?
– Без сомнения.
– Где Никита? – нетерпеливо поинтересовалась Лопухина.
– Награждают. Его и Голицына.
– Я скоро приду, – и Лопухина поспешно удалилась.
Мадемуазель Ртищева, впрочем, осталась, но стояла в шагах десяти от Мишеля, не желая мешать.
– Ты всё же закончил скачки, нельзя всё выиграть, – говорила, утешая Плещеева.
– Как всадник, Голицын, конечно, лучше меня, – покачал головой корнет, – но я рад, что он первый.
– Репнин второй. Ксения просто счастлива. Сейчас их поздравляет государь.
– Я назначен в лейб-эскадрон, – похвалился Мишель, – и эполеты корнета !
– Я рада. Вот и наши друзья!
Подошли Голицын и Репнин, держащий за руку Лопухину. Серж подошёл к Залепскому, кивнул Плещеевой.
– Мадам, – поздоровался он, – Мишель, вероятно мы и дальше служим вместе! Лейб- эскадрон и эполеты корнетов полка у нас с Репниным наличествуют!
– Просто великолепно! – обрадовался Залепский.
– Сергей Николаевич, хотела вам представить мадемуазель Наталью Ивановну Ртищеву, – представила свою знакомую Ольга.
– Очень рад, – поклонился ярый лошадник, – вы увлекаетесь лошадьми? – спросил Голицын Наталью, взяв её под руку, – позвольте вам показать моих коней?
Пара удалилась к привязи, Серж увлеченно рассказывал девушке о экстерьере призовых лошадей, а та великодушно делала вид, что это ей необыкновенно интересно.
Лейб-эскадрон и Летний театр
Служба в лейб-эскадроне нелегка и всегда связана с Дворцом Императора. В очередь выделялся и взвод из числа солдат эскадрона для сопровождения Николая Павловича. Вот и сейчас Залепский следовал за штабс -ротмистром Желябовым, и с ними был и вахмистр эскадрона Евсюков с младшим унтер-офицером Ивановым. В эскадроне солдаты были как на подбор- ростом в вершков, белокурые усачи на гнеых конях. Мишель привыкал к кирасе и каске, даже в жаре бывшими неизменными спутниками кирасира.Правда, в круглом чемодане у седла имелись сменные рубашки, но не всегда удавалось поменять. Привык и к ботфортам, которые носили и в карауле во дворце вместе с красным мундиром.