Между небом и землей

Shinigami Anya

У меня был еще один наболевший вопрос, эхом раздававшийся в голове, пытаясь найти выход наружу.

— Игорь, как он умер? — Продолжила я печальную тему.

— Его убили сразу, когда нас схватили…

По щеке вновь покатились слезы, ощущение вины за смерть самого близкого друга омрачила этот странный вечер, лишь смела надеяться, что он обрел покой, и мы скоро встретимся там, на небесах. Поздно что-то предпринимать. Молчание. Вот и все, что так долго хотела узнать у него, часы показывали девять, лишь три часа до добровольной казни, но ни одна струнка души не дрогнула. Мы так и не начали бояться, а просто лежали в объятиях, в последний раз ощущая тепло кожи, дыхание и биение сердца друг друга…

* * *

Волан-де-Морт позволил быть им вместе,

странно, никогда ничего подобного с ним не случалось. Снисхождение? Ему не было жаль, жалость никогда не имела места в его природе. Он не опасался за их встречу, Анна и Снейп будут бездействовать, ему не нужна была благодарность за этот странный поступок. Что двигало монстром в тот момент, когда он послал Беллатриссу к Северусу и она привела его к ней? Зачем? На самом деле он хотел увидеть их боль и страдания, попытки отговорить сломленную девушку от добровольной казни. Но этого не случилось, в зеркале, на которое Том наложил чары надзора, не увидел ничего, кроме счастливых, странных влюбленных, он не слышал их мысленные разговоры. Эти двое просто отдавались во власть последним часам на земле. Словно следил за какой-то счастливой парой молодоженов. Волан-де-Морт видел слезы на лице Анны, но её улыбка, это неестественное умиротворение, словно обжигала его злобное существование. Он перестарался, они даже слишком были готовы к смерти, счастье? — Нет, это вовсе не то, что монстр хотел видеть. Сидя в кожаном кресле кабинета Люциуса, он уже подумывал о том, чтобы разделить их, но что-то мешало, наблюдал за ними в полном одиночестве, в какой-то отрешенности. Если бы у него было сердце, возможно оно болело… Болело от того, что он не умеет любить и никогда не испытывал этого чувства. Ощущение своей возвышенности и какой-то божественности, на которые сам себя воздвиг позволяло лишь созерцать. Злоба, кипевшая в нем постоянно, начала разрастаться до неимоверных размеров. Видеть это счастье… Почему он подумал о Беллатриссе, влюбленной в него сумасшедшей преданной ведьме? Впервые в жизни он задумался о её чувствах, женщина была единственной, кто испытывал к нему нечто иное, кроме раболепного благоговения и подчинения других его слуг. Он командовал ей, словно кукловод марионеткой, и всегда был уверен в её искренней преданности, верил Белле, больше чем другим, но никогда не любил её. Что они делают? Как смеют заниматься подобным у него на глазах! Неужели им плевать, что он наблюдает за ними?

"Эй вы! Смотрите сколько вам влезет!" — Глаза девушки были полны слез, но эта странная улыбка не сходила с лица. Лорд видел, к каким действиям были произнесены эти слова. Казалось, его глаза еще больше налились кровью, разлагая сознание яростью. Все его нечеловеческое нутро горело от негодования, он начинал следить за ними, чтобы потешить свое самолюбие, расслабиться от страданий пленников, а получил нечто, принесшее адскую головную боль, словно Анна и Северус издевались над ним. Нет, он больше не может терпеть этого, не станет смотреть. Взмах палочки и огромное зеркало разбилось вдребезги. Том с силой стукнул по столу кулаком костлявой руки. Ярость, сплетенная из какого-то странного чувства одиночества, которое он любил, сейчас принесла странное отчаяние, грусть. Не думал, что когда-нибудь будет в печали…

* * *

Они обитали в большом зале, обсуждая дальнейшие действия, молились, но Гарри был уверен, что пожиратели больше не вернутся, по крайней мере, сегодня. Макгонагал сидела, потупив взгляд на восстановленном из щепок стуле. Не пыталась призвать к чему-то сильными речами. Рон держал Гермиону в своих руках. Девушка плакала, это были слезы отчаяния, тягучей тоски в предверии апокалипсиса, уготованного всему миру. Волан-де-Морт уже и так захватил власть, но имея за плечами силу Анны… Гарри смотрел на Сириуса, точно так же как все, сидевшего за обломком стола, держа лицо в ладонях. Пустой взгляд, предназначенный чему-то нереальному, вся его поза выражала странную печаль, скорбь. Драко тоже предвидел гибель, ведь он предал семью и Лорда, белокурый парень, с которым они постоянно враждовали на протяжение шести лет, проведенных в Хогвартсе

теперь, внушал неистребимое уважение, Малфой заслужил это, Гарри сильно впечатлился его поступком и самоотверженной борьбой против бывших союзников. Если бы они только знали, где находится Лорд, возможно, была бы еще призрачная возможность убить его, но оставалось всего несколько часов до наступления двадцать девятого февраля… Гарри был уверен, что его нет в стране, и Беллатрисса унесла Анну как можно дальше от прямой опасности. Что сулит ему обретение Волан-де-Мортом силы? Скорее всего чудовище все равно доберется до него и уничтожит. Он знал, что все маглорожденные погибнут от его рук, глядя на Гермиону, парень почему-то представил её смерть. И даже не смел отгонять от себя эти мысли. Анна предала их всех… Но тут его лицо исказила гримаса боли.

— Гарри, что с тобой? — Кинулись к нему Рон и Гермиона.

Шрам пронзила испепеляющая боль, с которой не было сил бороться, он проваливался в дымчатый туман, темный мрак, густое нечто. Гарри снова проникал в его мысли, снова был монстром. Но на этот раз Волан-де-Морт никого не убивал, он просто потерял взгляд в пустой комнате. Его била ярость и какая-то странная агония, что-то несвойственное ему, это была боль? Как он мог испытывать боль? Нет, не физическую… Гарри стукнул по столу костлявыми пальцами, зажатыми в кулак и тут видение испарилось.

Он лежал на полу, а вокруг него уже собралась толпа.

— Гарри, Гарри! — Тряс его Сириус изо всех сил.

Парень приходил в себя в полуразрушенном Большом Зале Хогвартса. Гермиона протянула ему наколдованный кубок с водой. Откуда-то слышались тревожные всхлипы, своим припадком парень ввел всех в еще большее уныние.

— Что ты видел? — Сосредоточенно спросил Сириус.

— Он страдает… — Гарри сам не верил своим словам.

Взгляды всех окружающих выражали непонимание.

— Что конкретно ты видел? — Вступил Ремус Люпин, крепко прижимая к себе жену.

— Ничего, он просто сидел в каком-то кабинете, я чувствовал ярость как обычно, но она была странной, печальной, безысходной.

— Как выглядел кабинет? — Спросил Сириус, надеясь хотя бы за что-то зацепиться.

Гарри задумался.

— Я видел повсюду разбросанные осколки чего-то. — Он снова погружался в мысли, силясь вспомнить хоть что-то. — Кажется, помещение было зеленым, обставленным мебелью из черного дерева, да, и картина…

— Что на ней было? — Перебил Рон нетерпеливо, за что Гермиона положила ему руку на плечо.

— Не знаю, мужчина в полный рост, кажется на фоне был изображен какой-то замок, я точно не помню..

— Это картина моего деда Скорпиуса Малфоя. — Сказал Драко неуверенно, и поймал сразу же на себе взгляды всех присутствующих. — Кабинет моего отца.

— Ты хочешь сказать, они в Малфой-меноре? — Обратился к нему Сириус.

Драко безмолвно кивнул.

— Но почему так близко, практически на виду? — Удивилась Гермиона.

— А какой смысл скрываться? Ему принадлежит Министерство магии, не думаю, что он боится кучки приверженцев света. — Ухмыльнулся Гарри.

Прошло немного времени, пока до всех доходил смысл сказанного.

— Драко, ты знаешь способ пробраться туда?

Глава 49. Огонь, земля, воздух, вода…

— Драко, ты знаешь способ пробраться туда?

— Поместье ненаносимо, и я думаю, что он поставил защиту на случай моего появления. — Задумался парень.

— Но ты же способен его обнаружить? — Спросил Ремус.

— Думаю да, но прорваться туда практически невозможно.

— Что ты имеешь ввиду, говоря "Практически"? — Поднял бровь Сириус.

Драко начал копаться в мыслях, переосмысливая все возможности, но как ни старался, оставалась всего одна единственная надежда. Присутствующие в разговоре смотрели на него вопросительно.

— Я вряд ли сейчас смогу воспользоваться этим проходом, меня ведь отлучили от семьи за предательство. — После размышлений сказал Малфой. — Единственный камин, способный перенести в поместье находится в Боргин и Беркс, так как мой отец имеет дела с ними. — При слове "отец" лицо Драко исказила брезгливая гримаса.