Мгла над миром
Шрифт:
– Не бойся, не дам я тебя в обиду.
Ханнану оставалось лишь пожать плечами.
В саду было прохладно и тихо. Медные светильники с горящим маслом выхватили из ночи небольшой остров света: с парой ковров, низким столиком и грудами подушек. Кипарисы и цветочные кусты сгрудились за чертой темноты, словно не решаясь подступиться к огню. Когда они приблизились, из теней вынырнул Захит с кувшином развязывающего язык питья.
– Захи будет с нами, – пояснил торговец. – Ты ведь не против?
– Как я могу быть против? Я твой гость.
– Кончай свои унылые разговоры. И без них тошно. – Купец упал на подушки.
Ханнан подождал, давая старику наполнить чаши, и осторожно спросил:
– Почему
Такани поморщился, опрокинул в себя вино и протянул Захиту чашу, чтоб налил еще.
– Проклятые вахуриты! Не нравится мне это…
– Что именно?
– Все. Да все! – Такани умолк. Пожевал губами, тяжело вздохнул. И начал заново: – Понимаешь, старик, когда владыка стал Царем Царей… да продлятся его годы и прирастет царство… мы ведь знали, что он пришлет наместника. Думали, все останется по-прежнему, только в крепости будет сидеть другой. А видишь, как вышло: наместник вон где, а мы здесь. Мы стали думать, наместник назначит хранителя города. Тоже не назначил. Сказал, города побережья богаты купцами и товарами и не нуждаются в поводырях. Только намекнул: те, кто соберет деньги на ремонт тракта, – те и не нуждаются.
– И что?
– Собрали. Кто бы сомневался? – Такани фыркнул. – Потом на новый храм, на крепость. И мы привыкли. А этот… как ты его назвал?
– Кийяз.
– Да. Именно. Я не могу его винить. Совет Достойных больше препирается, чем управляет. А если власть валяется на дороге: просто так, в пыли, никому не нужная… Глупо ее не поднять, верно? – Такани пожал плечами. – Во всяком случае, я бы поднял.
Чародей со слугой молчали.
– Проклятье, Ханнан, я боюсь! Жрецы почти отобрали у нас вожжи, теперь у них еще появился колесничий… И, судя по всему, он намерен хорошенько нас взять. Видел бы ты прием в ложе торговцев! Не знаю, что от нас теперь останется.
– Ты узнавал, что произошло на площади?
– Узнавал… – Такани выглядел виноватым. – Никто не знает, никто ничего не видел. Это что, так важно?
Маг пожал плечами.
– Просто пытаюсь понять, вцепятся они в меня или в вас, – помолчав, он добавил: – Я могу найти другое пристанище.
– О боги, только не начинай по новой! – Такани замахал рукой. – Одного тебя они выследят и забьют, как шакала. Мое влияние, по крайней мере, нас защитит.
Ханнан подумал, что ни влияние, ни власть, ни золото не спасли обитель от толпы, но счел за лучшее промолчать.
– Ладно, кончили с причитаниями. – Купец со стуком поставил чашу на стол. – Что ты там углядел на площади?
– Углядел? Может, ты и транс заметил?
– Проклятье, Ханнан, я не слепой! – отрезал купец. – Остальные пялились на жреца и слишком плохо тебя знают.
– Вам нечего опасаться, – вставил Захит. – Кроме нас, такое никто не распознает. Большинство торговцев едва научились читать и писать, они не отличат мага от бродячего поэта, то и другое им одинаково чуждо.
– Ну, того, что я заметил, они точно не знают, – чародей потер висок, думая, с чего бы начать. – Понимаешь, среди магов тоже есть преступники. Раньше было проще. Сам Круг редко судил своих же, но Царь Царей и двор – все были магами. Они хоть понимали, о чем речь. После смуты… – Ханнан помялся, но продолжил: – Трудные дела по-прежнему судит Царь Царей. Но это раньше у мага могли отобрать земли и имения, в самом плохом случае казнили. А сейчас у мага нечего отбирать, а владыке не пристало разбрасываться чародеями. У соседей-то переворотов никто не устраивал, в войне чародеи пригодятся. Маги нужны стране, и Азас это знает. Казнят слабых. Сильных же… им отрубают руки, отрезают языки и выкалывают глаза. Считается, это помогает обуздать Дар. Глупость, конечно… Даром управляют волей, а не словами и жестами.
– Ты о тех шутах в масках? – спросил Такани.
– О
– Погодите, господин… – встрял Захит. – Так эти Искалеченные, они умеют колдовать?
– И еще как! – усмехнулся Ханнан. – Это самые сильные из преступников-магов. Шахва рабы. Отпуская их в большой мир, Круг надевает на них ошейник, ключ от которого дает хозяину. Ошейник нельзя снять. И хозяин не ограничивает способности шахва, просто в любое время может уничтожить ключ, а вместе с ним – и раба.
– И что, эти шахва преданно служат владельцу? – Такани забросил в рот маслину, но забыл ее прожевать.
– Кто знает? Им нет повода любить хозяина. Но не забывай, что это преступники. Особой любви к Кругу или простым смертным они не испытывают. Убийства совершаются по разным поводам, но слабых и впечатлительных казнят. Шахва – те, кто способны на все. Это все равно что набрать телохранителей из насильников и убийц. Они знают, что живы лишь твоей милостью. Дай им золото, шлюх и выпивку – и они у тебя в кармане. Шахва, может, искалечены и ходят в цепях, но они живут и живут неплохо. И знают, что если ослушаются – лишатся всего.
– Для чего они твоему Кийязу? – поинтересовался Такани.
– Моему? – Ханнан усмехнулся. – Спроси у него сам. Но, думаю, не для того, чтобы следить за чистотой одежд.
Купец поморщился, будто очередная маслина вдруг оказалась горькой.
– Что-то ты темнишь, мой друг…
Чародей ничего не ответил.
– Ну, с моей каланчи так видится. Или тебе неинтересно, как со стороны выглядит? – Такани прищурился.
– Что уж там… Рассказывай, чем я тебе насолил.
– Не насолил, нет, – Такани погрозил ему мясистым пальцем. – Вот смотри сам. Слышал я, был в столице такой Ханнан, советник у князя Тедероса… Бес с тобой, я все годы считал тебя мертвым, а мало ли Ханнанов в Царстве? Этот Ханнан был богат, но не занимался торговлей. Этакий книжник: то ли звездочет, то ли хронист. Но, говорят, бесовски влиятельный был человек, потому как давал князю очень умные советы и держался на хорошем счету.
Чародей поймал на себе взгляд старика-слуги и отвернулся. Купец же продолжил:
– Одна беда: Ханнан-советник был умен во всем, кроме придворных козней. И давал слишком хорошие советы. Влиятельный князь стал слишком влиятельным, чтобы оставаться при дворе: его обвинили в какой-то глупости, лишили титула и сослали в глушь, оставив земли тщеславному братцу. А советник… боги знают, куда он делся. Пропал. Исчез!
Торговец помахал рукой в воздухе, словно показывая, как испарился Ханнан-советник.
– Через полгода заявляешься ты. И можешь носить какое угодно рубище, да только непохоже, чтобы ты нищенствовал. По тебе видно – ты не торчал на солнце, красиво говоришь и проклятые маслины кладешь в рот так, что впору открывать школу для местных купчих. Что скажешь? – Такани наставил на чародея палец.
– Что ты в меру наблюдателен и у тебя богатая фантазия.
– Ладно-ладно, идем дальше… Приезжаешь ты ко мне, весь бедный и потрепанный. Одним богам ведомо, какого беса ты забыл в нашей дыре, но пусть. Через пару недель прибывает Кийяз, да еще с Искалеченными. И всем чего-то надо от города! Мой друг, Сакар – это паршивая, всеми забытая дыра. Он не исчезает с карт, потому что это перевалочное место для галер и караванов. Но он и не станет больше, потому что в Царстве полно лучших земель, и рынки будут где угодно, но только не здесь. А теперь скажи: какого беса вы здесь забыли? Маг ты или нет? Что происходит и кого, в конце концов, я приютил в своем доме?