МИ (Цикл)

Гудкайнд Терри

Ричард не думал, что и на этот раз она решила одарить его чем-то. Он не понимал ни к чему она стремится, ни для чего делает это, но решил принять это спокойно и без всяких попыток делать торопливые выводы.

– Шота, я благодарен тебе за прекрасные воспоминания, но зачем тебе потребовалось являться в образе моей матери?

Шота, в полном сходстве с его матерью, наморщила лоб, собираясь с мыслями.

– Тебе известно имя… Барах?

Волосы на затылке Ричарда, едва начавшего приходить в себя, снова превратились в щетину. Он

очень мягко опустил руки на ее талию и с большой осторожностью отодвинул от себя.

– Некто по имени Барах был Первым волшебником в давние времена, еще в период большой войны. – Ричард одним пальцем приподнял амулет, висевший у него на груди. – Вот это принадлежало ему.

Мать кивнула.

– Это он… Он был великий боевой чародей.

– Верно.

– Как и ты.

Ричард ощутил легкое смущение, оттого что мать назвала его «великим», даже если это и была Шота в ее облике.

– Он знал, как пользоваться своими способностями; я же не знаю.

Его мать снова кивнула, и легкая улыбка исказила уголки ее рта, как раз так, как он помнил это. Так его мать улыбалась, когда была горда, что он усвоил суть какого-либо трудного урока. Но ему было интересно, понимает ли сама Шота смысл отдельных мелких деталей?

– И ты знаешь, что случилось с ним, с этим Барахом?

Ричард вздохнул, чтобы успокоиться.

– Да, фактически знаю. Возникли неприятности с Храмом Ветров. Храм и его бесценное содержимое были отправлены ради безопасности в другой мир.

– В преисподнюю, – уточнила она.

– Да. Барах отправился туда, чтобы попытаться исправить эту ситуацию.

Его мать снова улыбнулась и в очередной раз провела пальцами по его волосам.

– Точно так же, как ты.

– Надеюсь.

Она наконец оставила его волосы в покое и опустила свои прекрасные глаза. Их взгляды встретились.

– Он отправился туда за тобой.

– За мной? – Ричард с подозрением уставился на нее. – О чем ты?

– Магия Ущерба оказалась запертой в этом Храме, в преисподней, отрезана от мира живого, чтобы больше не родился ни один волшебник, обладающий ею.

Ричард не понял, сообщает ли она ему то, что узнала, или свою трактовку этого факта.

– Из видений событий в потоке времени я пришла к определенному предположению. Именно вследствие сделанного тогда больше не появляется на свет людей, обладающих даром Ущерба.

Она наблюдала за ним с выражением, настолько проникнутым важностью сообщения, что это вызывало у него беспокойство.

– Но ты родился как раз с таким даром, – наконец сказала она так, будто это имело огромное значение, скрытое во внешней простоте.

Ричард заморгал.

– Ты хочешь сказать, что, находясь в Храме Ветров, он сделал что-то такое, чтобы кто-то родился с даром магии Ущерба?

– Под кем-то, я полагаю, ты имеешь в виду себя? – Она выгнула бровь, словно подчеркивала серьезность вопроса.

– Так на что ты намекаешь?

– С той поры, когда Храм был отправлен

из этого мира в преисподнюю, никто не рождался с даром магии Ущерба, и, соответственно, не было больше боевых чародеев.

– Послушай, я не могу сказать с уверенностью, так ли это, но даже если и так, это еще не означает…

– А известно тебе, что сделал этот боевой чародей Барах по возвращении из Храма Ветров?

Ричард был озадачен этим вопросом и задумался, насколько это вообще важно?

– Ну да. Вернувшись из Храма Ветров… он совершил самоубийство. – Ричард слабо шевельнул рукой, указывая на тот обширный комплекс зданий, что высился над ними. – Он бросился со стены Цитадели Волшебника, с внешней стены, выходящей к долине и к расположенному внизу городу Эйдиндрил.

Его мать печально кивнула.

– То есть туда, где, спустя много лет, будет построен дворец Исповедниц.

– Полагаю, что так.

– Но перед тем как прыгнуть с этой стены, он оставил кое-что для тебя.

Ричард уставился на нее, не вполне уверенный, правильно ли расслышал.

– Для меня? Ты уверена?

Мать кивнула.

– Описание его жизни, которое ты читал, содержало не все. Понимаешь, вернувшись из Храма Ветров, прежде чем броситься со стены Цитадели, он отдал книгу жене и отправил ее с этой книгой в свою библиотеку.

– В его библиотеку?

– У Бараха была тайная библиотека.

Ричард чувствовал себя так, будто аккуратно ступает по тонкому льду.

– Я даже и не знал, что у него была жена.

– Но, Ричард, ведь ты знаешь ее.

Его мать улыбнулась так, что волосы на затылке, и без того стоящие дыбом, стали еще жестче. Ричард едва мог дышать.

– Я знаю ее? Как такое возможно?

– Ну, – сказала его мать, коротко пожав плечами, – ты знаешь о ней. Ты ведь знаешь про волшебника, создавшего первую Исповедницу?

– Да, – сказал Ричард, смущенный тем, что она сменила тему разговора. – Его звали Мерит. Первой Исповедницей была Магда Сирус. Во дворце Исповедниц есть картина на потолке с их изображением.

Его мать кивнула так, что у него свело живот.

– Это та самая женщина.

– Какая женщина?

– Жена Бараха.

– Нет… – сказал Ричард, притрагиваясь пальцами ко лбу, пытаясь осознать услышанное. – Нет, она была женой Мерита, волшебника, сделавшего из нее Исповедницу, а не женой Бараха.

– Это было позже, – сказала его мать, делая отвергающий жест рукой. – Ее первым мужем был Барах.

– Ты уверена?

Она убежденно кивнула.

– Когда Барах вернулся из Храма Ветров, Магда Сирус ждала его там, где он просил ее ждать, в анклаве Первого волшебника. Она долго ждала его, страшась, что он никогда уже не вернется. К ее величайшему облегчению, он наконец-то вернулся. Он поцеловал ее, произнес слова о неумирающей любви, а затем, взяв с нее клятву о вечном молчании, отправил с той самой книгой в свою тайную личную библиотеку.