Мифриловый крест
Шрифт:
Внезапно Лена закрыла глаза, а лицо ее стало неподвижным и отсутствующим. Черт возьми! Быстро же он сориентировался. Еще бы час-другой потянуть, пошел бы совсем другой разговор.
– Ты должен умереть, - объявила Лена, открыв глаза.
– Это он тебе сказал?
– Да.
– Но умерщвлять меня нет необходимости, я ведь уже мертв.
Лена недовольно поморщилась.
– Ты должен перестать существовать как мыслящий субъект. Ты готов совершить самоубийство?
– Твоя воля для меня закон. Но я не уверен, готова ли ты принять
– Какой еще смертный грех?
– Грех самоубийства. Если оно совершено по настоянию другого лица, грех падает на это лицо.
Лена еще раз поморщилась.
– Это нам не подходит, - заявила она, - я сейчас вообще не могу грешить, а тем более так по крупному. Боюсь, мне придется тебя убить.
– Приступай.
Лена погрузилась в задумчивость, которая длилась примерно минуту.
– А как это сделать?
– наконец спросила она.
– Осиновый кол в сердце?
– Не знаю, - честно ответил я.
– Я был вампиром, так что это вполне может подействовать, во всех народных сказках говорится, что осина для вампиров губительна. Но, с другой стороны, есть мнение, что свойство осины высасывать энергию из живых и мертвых - просто суеверие, возникшее из того, что осиновые дрова плохо горят. В общем, попробуй, может, что-нибудь и получится, а если не получится, попробуешь что-нибудь другое.
Лена задумчиво пошевелила губами.
– А если тебя расчленить?
– спросила она.
Я пожал плечами.
– Точно не знаю, но подозреваю, что ничего не получится. Вот Зина, когда ей в прошлый раз сильно досталось, сама расчленилась, превратилась в стаю летучих мышей и улетела от погони по частям. Лучше уж осиновый кол. Кстати, ты не знаешь, какая осина нужна для кола - живая или из забора тоже пойдет? И еще, к этому колу обязательно приделывать перекладину, чтобы он был на крест похож?
– Понятия не имею. А ты хоть знаешь, как вообще осина выглядит?
– Ну… дерево, как дерево. Растет у воды. Горит плохо.
– А если вампира каким-то другим колом ударить, не осиновым, что будет?
– Думаю, ничего. Иначе в книгах не писали бы с таким упорством, что кол должен быть осиновым.
– Мда… а если ты из окна выпадешь, ты разобьешься?
– Разбиться-то разобьюсь, но потом регенерируюсь. Вот если ты потом выйдешь на улицу с совочком, да раскидаешь мои останки подальше друг от друга…
– Гадости говоришь! А если тебя, скажем, повесить?
– Буду висеть, пока не снимут.
– А если сжечь?
– Должен сгореть.
– Тогда мы тебя сожжем.
– Давай.
– Пошли.
– Куда?
– В лес, куда же еще.
7.
Чем дальше в лес, тем больше наше путешествие походило на дурацкую черную комедию вроде "Семейки Адамсов". Лена совершенно не хотела меня убивать, ее прямо-таки колбасило при мысли о том, что ей предстоит сделать. И еще сыграли свою роль мои слова насчет готовности принять
В отношении места моей казни Лена не придумала ничего умнее, чем направиться в лесопарк по соседству, где мамы прогуливают детей, а физкультурники катаются на лыжах. Это довольно большой лесопарк, и если отойти подальше, он становится похожим на нормальный лес, но отойти подальше не так-то просто, потому что на дворе зима, все завалено снегом, а лыж нет. Кроме того, Лена не озаботилась тем, чтобы взять топор, а это значит, что добывать дрова придется неизвестно как, ведь из одного только хвороста большой костер не сложишь, да и хвороста голыми руками много не наломаешь. В общем, шоу ожидается знатное.
Минут двадцать мы целеустремленно углублялись в лесные дебри, в какой-то момент мне стало казаться, что вот она и есть непролазная чащоба, в которой можно сжечь человека живьем и никто ничего не заметит, но еловые стволы внезапно расступились, а за ними обнаружилась благоустроенная детская площадка. Мы прошли лес насквозь.
Лена вопросительно взглянула на меня, я немедленно состроил блаженно-непроницаемое лицо и постарался показать всем видом, что покорно жду дальнейших распоряжений. Лена тяжело опустилась на засыпанное снегом бревно и глухо застонала, закрыв лицо руками. Я аккуратно пристроился рядом.
– Я не смогу, - сказала Лена, - просто не смогу. Я не убийца, я должна нести в мир добро, я не могу убить даже такого закоренелого грешника, как ты.
– Ты должна, - сказал я.
– Тебе приказал хозяин, его нельзя ослушаться.
– А толку-то? Я все равно не смогу это сделать.
– Осмелишься проигнорировать приказ?
– А что мне еще остается?
– Пройти испытание. Собрать волю в кулак и выполнить предначертанное. Думаешь, Исааку было легко, когда он приносил в жертву собственную жену?
Лена посмотрела на меня, как на идиота.
– Не Исаак, а Авраам, - сказала она, - и не жену, а сына.
– Какая разница? Думаешь, принести в жертву сына легче, чем жену?
– Я не Авраам, - заявила Лена, - я не справлюсь.
– Дело твое, - я пожал плечами, - я думал, ты более… как бы это сказать…
– Более жестокая?
– Более целеустремленная.
Лена вздохнула.
– Хотела бы я быть более целеустремленной, - сказала она, - но не могу.
– А если поверить в себя?
– Думаешь, я не пыталась? Пока мы сюда шли, я все время убеждала себя, что приказ господа должен быть выполнен любыми средствами, что это моя святая обязанность, что великая цель оправдывает средства, но… я даже топор не взяла.
– Я заметил.
– Мог бы напомнить.
– Это была бы уже комедия какая-то, тебе приказали меня убить, а я тебе подсказываю, как это лучше сделать. Думаешь, мне легко идти с тобой и не сопротивляться?
– Думаю, легко. Потому что ты с самого начала знал, что я не смогу.