Минотавр вышел покурить

Шеррил Стивен

— Эй, М, — произносит Дэвид, подходя к нему. — В семь к нам заявится компания из двенадцати персон. Предупреди об этом Эрнандо и Сеси, хорошо?

— Аннн, — отвечает Минотавр.

— Граб сегодня, наверное, не придет, поэтому, если работы будет много, я задержусь, по крайней мере, до тех пор, пока не обслужат компанию.

Минотавр проверяет охлаждаемые витрины с целью убедиться, что у него достаточно закусок и холодных блюд. Делает мысленную зарубку: достать из морозилки коробку со слоеным тестом.

— Послушай, — продолжает Дэвид, убедившись, что керамическая лампа для подогрева блюд

включена, после чего, подавшись к Минотавру, добавляет: — Большое спасибо за то, что помог перевезти барахло. Я рад, что наконец выбрался из этой вонючей дыры.

— Мм. — Минотавр смущен выражением благодарности.

— Я кое-что тебе принес, — говорит Дэвид и сует руку в карман. Минотавр вздрагивает, но никто этого не замечает.

Дэвид протягивает ему сжатый кулак. Разжимает пальцы, в них — деформированный кусок мягкого металла размером с шарик для детской игры. Минотавр неуверенно протягивает руку и берет подарок. Удерживая его большим и указательным пальцами, наклоняет голову набок, чтобы лучше разглядеть.

— Знаешь, что это такое? — спрашивает метрдотель.

— Нне.

— Пуля. Пуля времен Гражданской войны, найденная на поле битвы под Булл-Ран.

— Ммм.

— Этой вещице почти сто тридцать лет. — Дэвид говорит это с таким видом, будто Минотавр будет потрясен подобным известием.

— Мммм.

— Судя по тому, как она деформирована, она наверняка угодила в кость. В довольно крупную кость.

— Спасибо, — с трудом выговаривает Минотавр.

— Пожалуй, это самое трогательное зрелище, которое я сегодня вижу, — изрекает Шейн. Он стоит возле посудомоечной машины и делает вид, будто вытирает слезу.

— Опаздываешь, Шейн, — замечает Дэвид. — У тебя четвертая секция. Подготовься к работе, прежде чем станешь есть.

Шейн закатывает глаза и начинает что-то возражать, но затем передумывает. Отодвинув фартук в сторону, Минотавр сует подарок в карман штанов. Он наклоняет толстую шею, чтобы, не задев стопку тарелок, попытаться увидеть Келли, и замечает, что подноса с десертом нигде нет. Кто унес его в обеденный зал — Келли или кто-то другой, — он не знает и несколько часов будет ломать над этим голову.

Работы нынче много. Посетители приходят и уходят. Люди едят, пьют, смеются, сорят деньгами. Не считая того, что официантка по имени Элизабет уронила на пол салат с креветками, обрызгав густым кетчупом с хреном лакированные ботинки посетителя и свою накрахмаленную сорочку, в обеденном зале полный порядок. Элизабет на двадцать минут уходит в служебную ванную и, оставшись там в одном бюстгальтере, пытается отстирать пятно. Джо-Джо делает вид, будто сердится на нее. Не считая того, что Минотавр пережарил одну порцию мяса, а Сеси где-то после девяти подкралась к нему, сунула ему в руку две гигиенические салфетки и пару таблеток тайленола и со смехом убежала, дела на кухне идут своим чередом. Вечер быстро подходит к концу.

В одиннадцать часов работа завершена. Дэвид возвращается, чтобы сказать, что он запер двери и что какой-то охламон все еще сидит и пьет кофе. Некоторые официанты уже разошлись по домам. Те, что остались, занимаются вспомогательными работами: выключают чай-машину, убирают из бара все, что не нужно; задувают на столах низенькие стеклянные светильники и доливают

их ароматизированным, с запахом лимона, маслом; подготавливают на завтра столы и складывают салфетки. Работе обслуги нет конца и края. Вскоре после того, как последние посетители покидают заведение, из обеденного зала выходит Келли и несет в обеих руках поднос для десерта. Она несет его туда, где свет поярче, чтобы убедиться, что глазурь на тортах потемнела, мусс начал расслаиваться и кое-какие блюда придется завтра заменить. Минотавр ищет грязную посуду, отыскивает какой-то стакан и относит его в посудомойку. Он решает навести порядок и в баре. Выбрасывает из бокалов в помойное ведро окурки, зубочистки и прочий мусор, ставит их на полки, расположенные перед ним на уровне плеча.

— Это ты?.. — хочет что-то выяснить Келли.

Но Минотавр занят: он расставляет бокалы по гнездам.

— Это ты его сделал? — спрашивает девушка.

— Хнн? — Минотавр поворачивается, чтобы лучше разглядеть Келли, и для равновесия держится за край посудомойки.

— Этого лебедя? — Она показывает на стоящего на подносе лебедя из яблока. — Ты его смастерил?

Минотавр кивает головой.

— Какая прелесть, — говорит Келли и кладет свою ладонь на его руку. И кладет свою ладонь на его руку. И кладет свою ладонь на его руку.

Архитектура сердца Минотавра существует испокон веков. Грубо высеченное, многокамерное, его сердце представляет собой надежный аппарат, предназначенный для работы на протяжении тысячелетий. Но кровь, которую оно качает вот уже пятьдесят веков, кровь, которую оно будет качать до конца его жизни, — почти не отличается от человеческой. По венам чудовища она несет необходимый груз человеческого существования: страх, удивление, надежду, злость, любовь. Но в том мире, где пребывает Минотавр, легче убивать и пожирать ежегодно по семь девственниц, чьи кости стучат у его ног, словно море, покрытое иссеченным трещинами льдом, чем принять нежность и отплатить той же монетой.

Вернувшись домой и улегшись в постель, Минотавр уже не помнит, что он ответил Келли и ответил ли вообще. Она положила свою ладонь на его руку. Он крутится, ворочается всю ночь и то ли спит, то ли нет.

Глава 10

Прошлое мнится Минотавру будущим.

Ему снятся сетования рабочего-металлиста. Сетования. Сетования.

Рабочий сетует на то, что толстые кожаные рукавицы скукоживаются от жары, становятся жесткими и трескаются от ветхости, словно это все еще плоть.

Он сетует на рейсмус и пробойник. На необходимость калибровки.

Необходимость пользоваться чертежами.

Сетует на ковкое сердце. Хрупкое сердце.

Сетует на гильотинные ножницы, на пресс и все острые детали, укрепляемые в суппорт станка.

На возвратно-поступательные движения рихтовочного молота.

На вольтову дугу в ударном и непрерывном режиме работы.