Мир, где меня ждут
Шрифт:
Еще один неподъемный пласт обрушился на плечи, заставив Демиана охнуть, скорее от неожиданности, чем от внезапно вспыхнувшей боли. Осмотревшись вокруг себя, даже не поворачивая головы, одними глазами, юный волшебник с удивлением заметил, что больше чем половина мальчишек уже не стоит на ногах — противостояние отнимало у них слишком много сил. 'Ну уж нет! — воскликнул про себя Демиан. — Я не буду так же валяться на полу!' Словно в ответ на его невысказанный вызов, напряжение резко возросло сразу вдвое, выведя из этой жутковатой игры еще несколько мальчишек. Демиан осторожно обернулся — каждое, даже самое простое движение вытягивало и без того быстро тающие силы. Слева и чуть позади, явно из последних усилий, стоял Трей — их оставалось только двое.
Демиан бессмысленно уставился на каменные плиты прямо перед собой. На них сидел полузнакомый мальчишка, он не помнил сейчас, как его звали, да и не было сил и необходимости напрягаться, чтобы чужое имя всплыло из глубин памяти… Демиан ощутил острую зависть — как же ему хотелось
Позади с негромким стоном рухнул на колени Трей, Демиан с каким-то тусклым безразличием осознал, что остался совсем один. Он больше не чувствовал веса собственного тела, перед глазами вспыхивали и гасли кровавые точки. Он и сам не вполне понимал, как до сих пор продолжает стоять на ногах, одна только злость заставляла его сопротивляться, до крови кусая губы. Впереди разверзлась кошмарная пропасть, простиралась, уходя в бесконечность, черная пустота беспамятства, Демиан балансировал на самом ее краю, сжав зубы, отчаянно цепляясь за настоящее. Разум остервенело бился внутри, скулил, как побитая собака, умолял прекратить это сумасшествие, покориться, признать собственное бессилие, как признали его другие. 'Чем ты лучше их, в конце-то концов? Почему продолжаешь это бесполезное сопротивление?' — 'Ни за что! Не собираюсь признавать его власть!' — Демиан и сам не понимал, почему так ненавидит Магистра? За что? Мальчик ощущал рядом чьё-то незримое присутствие, но отчего-то не испытывал от этого ни страха, ни беспокойства. Безграничная ярость захлестнула его приливной волной, но это было не его собственное чувство, оно словно пришло к нему откуда-то извне, будто кто-то навязал ему эту ненависть. Но кто? Почему?
То, что произошло секундой после, Демиан был не в состоянии объяснить, да и никто не мог. Волшебник чувствовал, что переступил уже все мыслимые и немыслимые пределы человеческой выносливости, и продолжать эту пытку до бесконечности было невозможно, он и так совершил то, что еще никому до него не удавалось. И, в тот момент, когда в глазах стремительно потемнело, и появилась иллюзия невесомости, его будто подняла какая-то неведомая сила и швырнула вперед и вверх, дальше по незримым ступеням, ведущим к безграничному могуществу. И, одновременно с этим, лопнул, взорвался, выпустив из себя упругую стену магической энергии, тугой кокон силы, который, как оказывается, все это время, нарастая, закручивался вокруг Демиана. 'Всякое действие вызывает противодействие, — отрешенно думал юный волшебник, вспоминая слова учения 'О всемирных законах Магии'. — В ответ на любой поступок, несущий в себе добро или зло, получишь то же самое, в том же самом размере. Без этого наш мир бы погиб, не выдержав противоречия'. — Плотная стена вырвавшейся на волю силы со злым свистом неудержимо устремилась к пораженному Магистру. Ни мгновенно выставленный щит, ни мощные амулеты не сумели сдержать ответного бешеного натиска. Сильнейшего волшебника мира отбросило назад, словно беззащитного ребенка, вдавило в спинку трона…
Демиан не сразу понял, что невыносимое давление исчезло, и он до сих пор еще каким-то чудом держится на ногах. Не глядя ни на кого, не оборачиваясь на потерявшего сознание поверженного Магистра, мальчик, пошатываясь, медленно побрел прочь из Зала сквозь застывшую толпу учителей и учеников.
— Расскажи мне еще раз то, что ты видел, — категорическим тоном потребовал мастер Грайлин. В Вечном Городе наступил ветреный слякотный месяц холодных дождей, последние серенькие листочки срывало с дрожащих черных веток безжалостными порывами злого пронизывающего ветра. Со стороны помутневшей от осеннего сора Илекты тянуло холодом и противной сыростью. Старый учитель с недовольным видом кутался в мантию — уроженец теплой ласковой Фар`агмы, где никогда не знали зимы и снега, он ненавидел холод, частый гость здешних северных мест. — Я хочу знать абсолютно всё, вплоть до мельчайших деталей. Так что соберись и вспомни всё то, что произошло вчера в Главном Зале.
Коган тяжело вздохнул и невольно поёжился, и мастер Грайлин не понял, что причиной тому был не холодный ветер, внезапно распахнувший полы мантии. Просто молодой волшебник не знал, что ему и думать. В ту самую минуту, когда он уже с огромным риском для себя решил вмешаться в эту кошмарную, не отвечающую никаким нормам нравственности пытку, затеянную Магистром, и остановить своего безбашенного ученичка, произошло нечто, не поддающееся логическому объяснению. Десятилетний мальчишка победил сильнейшего волшебника мира! И это еще мягко сказано — победил. Разбил наголову, утёр нос, посадил в лужу — вот это точнее отражает суть случившегося. Магистр оказался посмешищем в глазах мастеров и учеников Телларионского замка. Еще бы! Помешанный на собственном величии волшебник, с которым все остальные маги уже давно боятся связываться, с таким упорством и скрупулезностью создающий образ непобедимого и неуязвимого бойца, терпит поражение в поединке с ребенком, причем поединок этот сам же и затеял. Когану было попросту страшно за ученика, ведь Магистр и раньше терпеть его не мог, а уж теперь-то Демиан для него — причина всех бед и несчастий. Да еще
Мастер Грайлин только молча хмурился, слушая сбивчивый рассказ бывшего ученика, старавшегося по возможности не упустить ни одной, даже самой незначительной детали. Молчал он и тогда, когда Коган уже кончил и с нетерпением ждал ответной реакции старого волшебника. Припомнив, что пожилой колдун имеет весьма неприятную привычку очень долго и основательно прокручивать про себя всевозможные варианты событий, причем обычно не делится впоследствии своими соображениями, Коган не выдержал и решил все-таки напомнить о своем существовании.
— Мастер Грайлин! Вы уже пришли к какому-нибудь выводу? — с нетерпением прервал он размышления старого колдуна.
— И все-то тебе нужно сразу! — недовольно проворчал Грайлин. — Раз — и готово! Нет, дорогой мой ученик, так не бывает! Нужно как следует постараться, чтобы добиться хоть каких-то результатов!
— Мастер Грайлин, а вы не думаете, что это как-то связано… С тем самым пророчеством? — осторожно поинтересовался Коган.
— Не знаю! — с видимым сожалением вздохнул старик. — Не-зна-ю! Но, как бы я хотел, чтоб это действительно было так! Чтобы сбылось наконец-то это несчастное пророчество!
— Вы это серьезно? — ученик был попросту потрясен.
— Куда уж серьезней! Эх, — старый волшебник только махнул рукой, — видать, не дожить мне до того прекрасного дня, когда оно сбудется. Если и сбудется, вообще… Проклятый Магистр всех под себя подмял, всю власть вот где у себя держит! — Грайлин потряс в воздухе кулаком. — А мы гнем перед ним спины, ползаем на коленях. А кто спину не гнул… Сам знаешь, что с такими становилось. — После этих слов учитель и ученик надолго и тяжело замолчали, оба думали об одном и том же. — А они и действительно похожи, — негромко заметил Грайлин. — Не только внешне — это ерунда, мало ли похожих людей на свете. Внутренняя Суть у них схожая, характеры. Оба — гордые, ни перед кем пресмыкаться не собираются и наплевать, на чьей стороне сила, что с тобой сделать могут за неповиновение. Главное — чтобы перед самим собой не стыдно было, а остальное… Так, ерунда, что будет — то будет. Если б я не знал наверняка, что быть такого не может, подумал бы, что Демиан — его сын. Эх, если бы, если бы… Ведь он же мне сам как сын родной был. Глупый, упрямый мальчишка!.. — в сердцах воскликнул старый колдун. — Предупреждал я его, предупреждал, а что толку?… Никогда никого не слушал, только улыбался… Как сейчас передо мной стоит. — Мастер Грайлин махнул рукой и отвернулся, и Коган с изумлением и щемящей болью в сердце увидел, что старый волшебник тихонько плачет. Ему и самому хотелось плакать. И еще — Коган твердо поклялся самому себе, что он ни за что не даст Демиана в обиду, чего бы ему это ни стоило. Голову за него положит, но Магистр не доберется до мальчишки. И старый друг поступил бы точно так же, ведь он-то всегда жил в соответствии самому главному закону, а не по тому Закону, которым руководствовались все остальные волшебники. И его закон назывался совестью…
Глава четвертая. Опасные уроки
Для чего я приобретаю друга?
Чтобы было за кого умереть. (Сенека)
Истинная дружба — одна из тех вещей,
о которых, как о гигантских морских
змеях, неизвестно, являются ли они
вымышленными или где-то существуют.
(А. Шопенгауэр)
Воспитание — наука, научающая
обходиться без воспитателей.
(А. Декурсель)
Марина проснулась очень рано, когда все обитатели подземелья еще пребывали в объятиях глубокого сна. «Ну, вот, а боялась, что опоздаю, — девушка с наслаждением потянулась, сидя в уютной теплой постели. — По крайней мере, не решат, что я еще и злостный лодырь, ко всему прочему». Чувствуя, как в душе закипает непрошенная обида, Марина мгновенно соскочила с кровати и побежала в примыкающую к спальне ванную комнату, которую скрывала от посторонних глаз тяжелая вышитая занавеска. Прямо из небрежно отесанной каменной стены, на уровне человеческого роста била струя чуть прохладной воды (видимо, здесь, под землей, находился природный источник). Вода наполняла выдолбленное в полу углубление, а затем стекала куда-то дальше вниз через проделанные отверстия. Стоя под потоком приятной ласковой воды, Марина смывала с себя не только грязь и сажу, но и усталость, обиду, страх. Представляла, как все плохое, что на ней налипло, стекает глубоко под землю вместе с водой, уходит без следа. «Всё будет хорошо», — уверенно произнесла Марина про себя и, надев на лицо сияющую улыбку, выпрыгнула на каменный пол, весело разбрызгивая вокруг блестящие капельки воды. Нашла в небольшой деревянной тумбочке у кровати простенькое светлое платьице, которое оказалось словно по ней сшито; как маленькая девочка вертелась перед стареньким тусклым зеркалом, заглядывая то так, то этак, потому что никак не могла увидеть себя полностью; долго расчесывала непривычно длинные темно-каштановые волосы, никак не желавшие послушно улечься под руками в приличную прическу. Подземелье тем временем потихоньку освобождалось ото сна, раздавались первые голоса, распахивались двери. Марина напоследок улыбнулась своему отражению в зеркале и бесстрашно шагнула в коридор.