Мир SMAX. Трилогия
Шрифт:
– Что?
– от обилия новых впечатлений Кондратий растерялся и как будто поглупел.
– Это означает, что людей в кратере и рядом с ним с времён нашего боя не было.
– А это хорошо или плохо?
– Не знаю. Хорошо, наверно. Или плохо. Кто-то ведь должен растолковать нам все странности. А кто это сделает, если мы никого не найдём?
Разведчик и историк уставились друг на друга, поражённые глубокомысленным выводом первого. Сзади раздались тонкие всхлипы. Стерёга, присев на корточки, плакала почти беззвучно, затем, как прорвало,
– Алекс нас вытащил из этого Капитанова дерьма. Он спас, вывел нас в Русенту. И потащил с собой этого Ника. Ты! Ты понял, нет? Из-за твоего Капитанова защеканца Алекса убили! Я ненавижу Капитанова мальчишку! И тебя ненавижу!
– слова закончились, остался только долгий рвущий душу плач.
– Ей досталось тогда. И вспоминать всё заново... Не обижайся на Стерёгу, пожалуйста, - разведчик подбодрил Кондратия и, кажется, извинился за гневную тираду жены.
Девушка внезапно унялась, вытерла слёзы и другим, спокойным голосом сказала:
– Простите меня, я дура. Я не могу так думать о Нике. Если бы не он, мы погибли бы ещё в Сильфонте. Он спас нас всех при нападении червей, успел поднять тревогу, пока мы были в отключке. Примчались наши защитнички, - кивок в сторону Филимонова, - и пожгли тварюшек.
– Погодите-ка, погодите!
– оживился Кондратий.
– Вы были в отключке, а Ник поднял тревогу и вызвал на помощь подготовленных бойцов?
– Ну да, так и было.
– Но это же означает, что Ник был способен противостоять ментальным атакам червей!
Новое открытие, новую странность компаньоны встретили по-разному. Кондратий был ошеломлён. Безродный мальчишка с Капитаном забытой базы, не проходя никакого специализированного обучения (а где бы он его мог пройти?), получил от природы (или от того же Капитана) бесценный дар, способность сопротивляться мерзейшим созданиям планеты! Но как это возможно? Капитана ради, как?
На лице Стерёги застыло смешанное выражение. Так бывает с человеком, воспринимавшим нечто как само собой разумеющееся, но вдруг над ним задумывавшимся. Возможно, такое же выражение могли увидеть у героя одной из старых, ещё до первопоселенцев, комедий, удивлённого тем, что всю жизнь говорил прозой.
Лишь Филимонов был спокоен. Естественно, он об этом свойстве Ника знал, причём знал с самого первого боя.
– Алекс по этой причине забрал с собой моего предка?
– Нет. По этой причине мы не прогнали Ника, когда он увязался за нами. К себе в спидер мы посадили мальчишку, потому что он назвался фамилией Алекса.
– Оба-на!
– от переизбытка тайн историк отбросил столичную культуру и перешёл на простецкие выражения фронтира.
Люди возвращались к гравилёту, каждый в своих мыслях.
– С червями там была ещё одна история, - первым заговорил разведчик.
– Вместе со спартанцами был один хиванец...
– Да, я помню, вы сказали, что один хиванец сотрудничал со спартанцами.
– Угу, вот именно. И он натравливал на нас червей.
– Натравливал?!
–
– Послушайте, уважаемый Филимонов, есть вещи, в которые я просто не могу поверить. Улей так и не смог до своего разгрома освоить биотехнологии ментального плана. Приручённых червей использовали только на севере, это фракции...
– Да в курсе я, в курсе, - досадливо скривился старик.
– Но это есть факт, уважаемый Каратов. Человек, выглядевший как хиванец, разговаривавший как хиванец, представлявшийся как хиванец и бывший хиванцем, умел управлять червями и организовал с помощью своего умения несколько атак на нашу колонну. В конце концов он проиграл Алексу и мы остались живы. Старший Звара от рождения обладал высоким набором ментальных характеристик, и уступить ему было незазорно. Но сказанное про хиванца это не отменяет.
– Знаете что, Филимонов, - отдышавшись после подъёма на восточный вал, предложил историк.
– Я напишу статью... нет, монографию о вашем выходе и о бое в кратере. Вся Русента должна узнать о том, что здесь произошло.
– Парень, дела разведки в наши дни не в чести. Полиции не понравится, если ты похвалишь нас.
– Плевал я на полицию!
– на самом деле, Кондратий выразился жёстче, по-фронтирному. Но пусть будет "плевал".
– А в тебе что-то есть, парень, - разведчик внимательно оглядел историка с ног до головы, как будто заново его оценивая.
– Хорошо, пусть будет по-твоему, мы со Стерёгой поможем, чем сможем... Что это?
– резкая смена тона заставила спутников вздрогнуть.
На тропинке при сходе с вала - так, что не заметить его было невозможно - лежал карманный прибор для голозаписей. Проще говоря, миниатюрная внешняя память; на Земле её назвали бы записной книжкой, а в русентийской разговорной речи - памяткой. Обычный прибор, ничем не выделяющийся. Русентийский. Современный.
– Тихо! Я первый!
– в Филимонове проснулись навыки, намертво привитые ему два с лишним столетия назад. Бывший разведчик окончательно превратился в разведчика настоящего. Осмотр местности - визуально и никогда не виданным Кондратием загадочным приборчиком, невесть как очутившимся в руках старика. Да старика ли? Бойца, прикрывавшего историка и девушку от ещё невскрывшихся опасностей, язык больше не поворачивался называть стариком и даже могучим старцем.
– Фон естественный, взрывчатых, токсичных, прочих опасных веществ не обнаружено. Самая обычная памятка. Пожалуй, можно её поднять.
– Откуда взялась-то? Мы никого не видели, - вопросы Стерёги были исключительно практичными.
– Тема хорошая, но разбираться некогда. Её оставили для нас. Мы её заберём и быстро улетим отсюда. С содержимым ознакомимся в воздухе.
– А если там этот... как его?... следящий прибор, ма-я-чок?
– Парень, не глупи! И не учи учёного, - ну конечно же, Филимонов проверил находку и на присутствие жучков. Не обнаружены.