Мираж
Шрифт:
Исмет благоговейно смотрел на портрет бошбуга Тюркеша. Его реакция, видимо, понравилась Джакыру.
— Вот тебе сто марок. — Он протянул деньги Исмету. — Отправишь жене. О нашем разговоре никому ни слова. Иначе не сможешь больше производить на свет новых Исметов. — Он раскатисто засмеялся: — Да ты не бойся! Будешь служить нам честно — и твоих детей выведем в люди.
Джакыр встал и протянул руку Исмету. Тот схватил ее обеими ладонями и снова торопливо закивал в знак глубочайшей признательности.
— Домой
ДЖАКЫР ехал по безлюдным улицам ночного Мюнхена. Переключенные на ночной режим светофоры мигали желтыми огоньками. Посматривая в зеркало заднего вида, Джакыр около часа петлял по улицам города и, наконец убедившись, что за ним нет «хвоста», остановил машину у ярко светящихся огней ночного бара. Портье услужливо распахнул дверь.
В баре было довольно многолюдно: на высоких круглых табуретках у стойки сидели какие-то сомнительного вида личности, явные сутенеры, ждавшие выручки от своих подопечных. В углу резвилась компания — двое безусых юнцов, которым, видимо, отцы дали деньги на «первую любовь», и две дамы, чья профессия не вызывала сомнений.
Хозяин бара подскочил к Джакыру и тихо по-турецки произнес: «Эфенди, вас ждут наверху».
Через узкую дверь справа Джакыр вошел в небольшой коридор, откуда на второй этаж вела грязная лестница. Там у хозяина бара были номера — «на час» или «на ночь». Джакыр прошел по длинному коридору второго этажа, минуя десяток дверей слева и справа, и постучал в последнюю дверь.
— Войдите! — раздалось по-английски…
Джакыр вошел и замер в дверях, ожидая, пока сидевший в кресле Джэкоб Эриксон не пригласит его сесть. Тот, не протягивая руку Джакыру, резко встал и начал, не скрывая раздражения:
— Ты почему затащил меня в этот бордель? Другого места не нашлось?
— Вы так срочно вызвали меня, что я не успел подготовить ничего более приемлемого. Прошу, ради аллаха, извинить меня. Но это лучшее помещение моего друга. Чистое. И очень надежное!
Эриксон с сомнением осмотрелся вокруг, бросил внимательный взгляд на торшер, многочисленные розетки, лампу, свисавшую с потолка чуть ли не к низенькому столику с двумя креслами, и решительно махнул рукой:
— Пойдем отсюда!
Джакыр поплелся за Эриксоном, в голове крутилась мысль: «Снова все запоминать, а потом переносить на бумагу! Опять этот американец оказался умнее меня».
Эриксон в сопровождении Джакыра быстро прошел через бар. И точно так же, как несколькими часами ранее усаживал каменщик своего друга Исмета в автомашину Джакыра, теперь уже Джэкоб пригласил Джакыра сесть в громадный «линкольн-континенталь», которого до этого у входа в бар не было. Джакыр машинально отметил про себя это обстоятельство. Он сел на заднее сиденье, рядом с ним разместился
Сидевший за рулем Ал Сандерс не спеша вел машину по ночному Мюнхену — они направлялись к северо-западной окраине.
«Куда меня везут?» — поежился Джакыр.
Словно прочитав его мысли, Джэкоб положил руку на колено соседа:
— Раз ты не сумел обеспечить приличного места для обстоятельного разговора, придется нам покататься час-полтора. Итак, рассказывай, что тебе удалось сделать.
— Господин Стокер, — именно под этим именем знал Джакыр своего шефа Эриксона, — ваше поручение я выполнил. Слава аллаху, у меня достаточно связей и друзей в этом городе. Подходящего парня мне подобрали за один день.
— Кто он?
— Исмет Кючюк-оглу, двадцать девять лет, уроженец Адана, в Турции оставил жену и четырех детей. Здесь на полулегальном положении. В полиции не прописан. Работает у частного строителя — тоже на незаконной основе: в списках рабочих фирмы не значится. По профессии — слесарь. Дело свое знает. В Адане работал на обслуживании водопроводной сети. Материальное положение безвыходное: разорился, вложив все свои накопления в банк «Кастелли». Дал ему телефон Баумайстера. Сделал все, как вы сказали.
«Можно предположить, — подумал насмешливо Эриксон, — что речь идет о бизнесмене: «разорился», потерял «накопления»… Сколько их там было у этого бедняги?..»
— А какие были накопления у этого… «оглу»? — спросил Джэкоб.
— Извините. Я выразился немного высокопарно: неистребимая восточная привычка к преувеличениям. Конечно, у него было немного. Он пробыл в Германии, в Мюнхене, всего год. Готов выполнять все мои приказания, послушен, как пес. Да и деваться ему некуда.
— Он «волк»?
— Пока еще нет. Но будет стараться — примем в организацию.
— С этим спешить не надо. Друзья у него есть или просто знакомые?
— На стройке один приятель, тоже турок, работает каменщиком. В казарме, где он живет, люди меняются очень часто. Друг друга не знают.
— Ну что ж, — хмуро сказал Эриксон, — хочу посмотреть на него вблизи. Ты район Английского парка знаешь?
— Да, господин Стокер, знаю хорошо. Прекрасный парк. Летом там можно немочек увидеть нагишом. — Джакыр тоненько засмеялся.
— Так вот, твоему «оглу» эти девицы не понадобятся. Он будет работать под землей, в канализационном коллекторе. Его район — участок на Арабеллаштрассе и прилегающие к нему дома.
«Аллах, — подумал про себя Джакыр, — зачем это американцу понадобилось загонять несчастного Исмета под землю? Но дело, видимо, серьезное».
Он молча кивнул головой.
— В конце следующей недели побываешь с ним в Английском парке, погуляешь по аллеям. Если меня увидишь, не обращай внимания. А пока — получи. Здесь две тысячи марок. И вот расписка, подпиши ее.