Модельер
Шрифт:
— Отправляйся в ванную — командует Юля. — Я приготовлю вам завтрак. Или… о боже, ты хоть что-нибудь ел все эти дни? Может, завтрак сначала?
Влад убеждает её, что всё нормально, что желудочные его соки за двадцать минут не успеют добраться до мозга. Юля счастлива, как ребёнок. Этой осенью она сделала исключение для Питера, дала ему шанс реабилитироваться. Так приятно, когда кто-то, на кого ты, в общем-то, особо не надеешься, оправдывает твои надежды с лихвой! Сияние Тайланда и томный аромат Непала померкли по сравнению с неуклюжей грацией и хриплым прокуренным дыханием города-на-Неве, что вернул ей Владика.
— Твою одежду я выкину, — не терпящим пререкательств голосом говорит Юля, и забирает у него ветровку, которую тот уже успел с себя
Влад только вздохнул: хорошо, что он не брал с собой в странствия любимое пальто, иначе пришлось бы отбивать его у воинствующих викингов, которых одним только голосом сейчас олицетворяла собой Юлия.
Грязь уже два раза забивала сливное отверстие, и Влад, нагибаясь, прочищал его, чувствуя, как в спину стучат тёплые струи, как стекают они по ляжкам, становясь из прозрачных сначала мутными, а потом пепельно-серыми. Больше всего грязи накопилось между пальцами ног, будто он, как заправский пилигрим, исшагал босиком половину континента. Прикосновение мыла как влажный язык дворовых собак; Влад теперь ко всему мог находить свежие аналогии. Он не мог достоверно сказать, что изменится с его возвращением в привычный ток вещей. Но что-то изменится, это точно. По крайней мере, у него больше не будет подвала. Зато голова полна всякими образами — он будто малыш, открывший в первый раз коробочку с пуговицами, булавками, катушками с разноцветными нитками и всякими цепочками-скрепками-прочей-чудесной-мелочовкой, и не знающий теперь, что делать с всем этим богатством. Но точно уверенный, что применение ему найдётся. Теперь между ним и окружающими вещами нет естественного фильтра в виде шапки волос.
Влад улыбнулся этой мысли, и понял, что помимо всего прочего, стал чаще улыбаться. Снова подумал про любимое своё пальто: быть может, оно тоже посвежело цветом?
Наконец, сливное отверстие перестало забиваться, и Влад понял, что пришло время выходить. Его кто-то ждёт, там за стенкой, какой кошмар! В этом плане для Влада ничего не поменялось: чьё-то ожидание и чьи-то надежды относительно него ложились на плечи тяжёлым, почти неподъёмным грузом.
Юля восседала за столом гордо, как отец большого семейства, в кои-то веки собравшегося вместе. Не хватало только Славика, но он явно подразумевался: даже пустое место между Ямуной и Владом, пространство, где вполне бы мог поместиться человек, на это намекало. В её глазах сверкают краски, и Влад никогда бы не смог поверить, что он стал причиной такого фейерверка. Ямуна уплетала неожиданный праздничный ужин за обе щеки («У дяди день рождения?» — спросила она, пока Влад был в ванной), Влад осторожно принюхивался к блюду, потом к тарелке, потом к собственной ложке.
Юля схватилась за голову:
— Что я делаю! Сколько ты не ел? Тебе же наверное можно только жидкую пищу…
— Всё нормально, — ответил Влад и торопливо, под строгим взглядом девочки, запихал ложку в рот — пока не отняли. Он задался вопросом: кто из них младше? Девочка, похоже, тоже над этим размышляла. Сунув за щеку ложку или утопив её в мясной подливке, она взирала на Влада и, кажется, с трудом удерживалась от того, чтобы потащить показывать ему свои игрушки.
— Савелий уже рассказал тебе о положении дел? — спрашивала Юля.
— Я его ещё не видел, — Влад шлёпал босыми ногами по полу. На плитку с его ног натекла уже целая лужа воды, правда, он этого не замечал. — Но судя по всему, они идут неплохо.
— Ещё как! Ты ничего не знаешь?.. Ещё как! Мы набрали целую команду мастеров и пошили почти всю коллекцию. Уже арендовали помещение под шоурум и ещё одно помещение… — от избытка чувств ткнула ломтём хлеба, который держала в левой руке, себе в лоб, и растерянно засмеялась. — Впрочем, мы тебе его покажем. А сейчас я тебя добью. На следующей неделе показ твоей коллекции. В Москве, на Малых Показах! Тебя отобрали, как самого неперспективного новичка.
— Что это значит — неперспективного?
— Значит, никому не придёт в голову творить
Влад переваривал новость молча. Было видно, что он даже не помышлял о том, чтобы творить какую-то моду.
— Так ты поедешь?
— Чтобы меня там прилюдно называли психом?
— Я думаю, — Юля улыбалась, — тебе бы это польстило.
— Где-то выступать — совершенно не моя стезя. Я в жизни нигде и никогда не выступал.
Юля очень тонко заметила про Деда Мороза, но Влад покачал головой:
— Подарки мне вручали лично в руки. Деда Мороза у меня никогда не было.
Ямуна выпятила губы:
— Такого не бывает. Он приходил, когда ты спал, и клал тебе под ёлку. Или — она на секунду задумалась, а потом продолжила: — или клал их в руки твоим маме с папой. А они, как просыпались, сразу бежали к тебе.
Улыбнувшись, Влад хотел заметить, что в новогоднюю ночь вкусный ёлочный запах был в его доме таким же редким, как и, собственно, улыбки, и хорошее настроение, а бегали за ним только с ремнём и вышибая плечом двери, которые он пытался за собой закрыть, но натолкнулся на взгляд Юли, и промолчал. Залил в рот вкуснейший кофе, вспомнил, что забыл почистить зубы, выплюнул кофе обратно в чашку и побежал отчищать их от многодневной коросты.
Юля встала из-за стола, и, прислонившись к двери с другой стороны, громко сказала:
— И тем не менее. Там нет ничего сложного. Ты просто встанешь и скажешь пару слов. Всё остальное за тебя скажут твои модели.
Влад громко фыркнул — не то в ответ на её замечание, не то просто так. Слушая, как булькает и переливается во рту у него вода, Юля улыбнулась: сразу видно, у этого человека с водой нежные и трепетные отношения. Она мурлычет в его руках, словно дворовая кошка. Ясно теперь, каким образом он прожил в подвале больше года. Юлия представляет, как, расположившись у себя в маленьких туманных казематах, Влад слушает, как падает или медленно карабкается наверх вода, как, проходя сквозь огромное горячее на ощупь сердце из жести, она щедро делится теплом с металлом труб, и с ним, невольным свидетелем этого превращения жидкости. Ясно, как день, что город, в котором их угораздило родиться (и в который Савелия угораздило понаехать), мокрый город, липкий, как земляная жаба или большая аквариумная улитка, мог только благоволить такому человеку.
— Сав едет, — сказала она. — Я ему уже позвонила. Мне нужно отвести дочку в кружок, но потом я сразу же вернусь.
Спустя почти час Влад говорит, что теперь он готов услышать все новости, которые у них для него подготовлены, и Сав выпаливает так, будто хранил под это в лёгких воздух, а в гортани все нужные слова — может, так оно и было:
— Твоя коллекция полностью готова.
В руках Сава телефон, и на экране мелькают знакомые Владу костюмы. С того времени, как в альбоме под его рукой появлялись эти самые контуры, они обрели реальность и краски. Сав приближает каждую фотографию, чтобы друг мог рассмотреть детали.
— Всё пошито очень грамотными людьми и в точности по твоим эскизам. Мы с Юлькой всё контролировали. У тебя будет собственный бутик, пресс-релизы уже разосланы по печатным изданиям. Юля третий день подряд принимает журналистов. Одни называют твою одежду чем-то ужасным, другие — чем-то невероятным. Если честно, первых куда больше, но когда столько людей тебя как-то называют…
Он обезоруживающе улыбается, разводит руками, мол, «сам понимаешь».
Сав не изменился. Только, кажется, стал стремительнее, как будто разобрал своё личное маленькое безумие на части и хорошенько смазал все шестерёнки. Он влетел в прихожую, едва не выбив дверь головой, а до этого барабанил в дверь квартиры, игнорируя звонок. А ещё до этого — в дверь парадной, до тех пор, пока кто-то его не впустил. Влад слышал протяжные звуки: «бом», «бом…», но не мог соотнести их с визитом друга. Влад, который с детства не любил резких звуков, а за время своих странствий подутратил к Савелию иммунитет, только и мог, что ёжится от такого напора.