Монахиня Адель из Ада
Шрифт:
К чему такое долгое и подробное вступление? Всё просто: на берегах знаменитого Женевского озера, вот уже хрен его знает сколько лет, проживает Таня Тучкова, старая приятельница князя, которая, с его подачи, «удачно выбрала факультет», то бишь поступила в университет на иностранные языки.
— На дневной не суйся, там сорок процентов деревенских берут, а остальные — дети элиты. На вечёрку иди: и знания получишь, всё же не заочный, и мужа себе подберёшь среди переводчиков! В Африку поедете, валютки подмолотите на пару, однокомнатную хазу соорудите! — хихикал Юра в трубку телефона, когда Тучкова звонила
Результат получился намного симпатичнее. Уже через два года, ещё будучи студенткой, взявшей для такого случая «академку», Таня поселилась в Швейцарии, и не в однокомнатном притоне, а в двухэтажном особняке. И даже, будто бы, совсем одна: не чьей-то там женой, а вполне самостоятельным «Штирлицем». В это никому не верилось, никомушеньки, однако… По прошествии какого-то времени, несусветная история ещё и правдой оказалось! Ни разу не бывавши до того ни за какой границей, ни в Польше, ни в ЧССР, даже на отдых в Крым ни разу не съездивши, дочка дворничихи сразу стала резидентом совразведки. Ужас! Мурашки по телу у тех, кто всю жизнь тщетно добивался такого положения…
Танина мать, брошенная мужем до рождения ребёнка, всю жизнь махала метлой, время от времени наводя порядок в небольшом кирпичном строении — в дворовой мусорке. За сортировку мусора полагались дополнительные деньги, и немалые. На эту дворницкую зарплату жили бедно, в мечтах о… А о чём там, собственно, было мечтать? Если бы не князюшкина лёгкая рука, мечтали бы и по сей день.
Собирая чемоданы — впервые в своей жизни! — Таня отшучивалась: мол, выиграла конкурс по-английскому языку, обогнала всех студентов, даже старшекурсников, ну, и пролетарское происхождение, конечно же, помогло, чего уж отрицать.
Всё это случилось давно, и не вспомнилось бы ни разу, если бы не суперсекретная командировка Юры Лялина в те края, где, как нынче модно утверждать, вражеская разведка водит крепкую дружбу с нашенской. Говорят, что и шпионов-то теперь настоящих нет — так, одни «Петры-Сергеичи», любящие постоять — для дела! — новыми туфлями на обивках стульев. Со спутников давно лучше видать, чем из чужих форточек, и аудио-чудеса на грани сказки.
Старый заграничный телефон Тани Тучковой у Юры Лялина всегда имелся, равно как и другие телефоны, не меньшей древности: координаты всех-всех-всех знакомых и друзей, с которыми когда-либо пересекала его судьба. Князь в этом плане страдал плюшкинизмом. И вот теперь, поглядывая в вагонное окно, он, по какому-то странному наитию, листал блокнот — потрёпанную пачку линованой бумаги, сшитую когда-то очень прочно, на совесть, ещё при Совке, потому и не рассыпалась, все листочки выжили.
Найдя нужные цифирьки в разделе на букву «Т», Юра вздохнул и… начал набирать номер. Безо всякой надежды, кстати.
На том конце ответили «Хэлло!» С ужасным русским акцентом. У Таньки всегда был такой акцент. Именно он ей в своё время и помог выиграть конкурс — ни у кого из сокурсников не оказалось таких шикарных, таких суперских проблем с фонетикой!
— Таньк, это ты?!
— Ну, я… А это ты? Не верю…
Был когда-то у Юры с Таней роман, ещё до женитьбы на москвичке. А Ляля в ту пору даже невестой не числилась, брезжила на горизонте далёким питерским воспоминанием, малолетней русалкой в мокром купальнике.
— Я тут в командировке…
Пауза.
— Я замужем…
— Уже и просто так встретиться нельзя?!
— Мммм…
В итоге встретился Юра с бывшей подругой, сразу после поезда, не заезжая в отель.
Ресторанчик был отменный, меню — ещё лучше, в старинном духе европейского крестьянского гурманства. На длинный деревянный стол холщовая скатерть была накинута не кое-как, а тоже с учётом всех правил средневековья. По одну сторону стола сидели «четверо из Петербурга», по другую — двое местных, Таня с мужем. Последний всё время держался за талию жены, словно боялся, что тощенькую спутницу украдут, зазевайся он хоть на миг.
Внешне Таня мало изменилась с тех пор, как они с Юрой провели последнюю ночь любви. Но глаза… В них уже не было так называемой совковости. Расчёт и высокомерие, глубокая ирония и неприятие фамильярности — всё это князь прочувствовал с первых минут. И вмиг перестал ощущать себя князем…
Беседа длилась дольше, чем обед, но не по вине Тучковой. От имени «местных» пылко и несдержанно выступал её муж — толстый швейцарец итальянского происхождения. Его английское произношение резало слух хуже Таниного, но разобрать, о чём шла речь, можно было вполне. Тема была выбрана житейская: как они с супругой познакомились. Оказывается, если бы не он, бедняжка, брошенная в пустом доме, в одном-единственном платье и без денег, умерла бы в чужой стране. И ведь почти ни слова не знала по-английски, такая лапочка… Тут Юра чуть не прыснул. Да, хорошая легенда, ничего не скажешь, молодец Татьяна.
— Представляете, он её бросил, этот высокопоставленный коммунист! Как ненужную игрушку! Просто забыл! О, Мадонна, сколько же у ваших партократов было таких игрушек! Если бы не Горбачёв, вы бы до сих пор жили в обществе, построенном на первобытной диктатуре и рабовладении…
Дальше шло подробное перечисление подвигов Михал-Сергеича и его супруги, сдобренное личными комментариями. Лекция продолжалась минут сорок. Знай Танин муж, сколько таких лекций Юра выслушал от итальянцев за всю жизнь, то, вполне возможно, что и сократился бы.
— Представляете, они и дома свои побросали здесь, в Швейцарии! Страх — великая движущая сила, никому не охота в тюрьме сидеть! А теперь они все перекрасились, да? Наворовали новых денег, уже под другими личинами, да?
— И прекрасно себя чувствуют! — решила поставить точку в беседе Таня. — Ну, друзья, огромное спасибо за визит, не смею вас задерживать…
Юра уже пожалел о потерянном времени, ведь ничего интересного выведать не удалось: монолог итальянца оказался крайне неудобным и тесным для вопросов. Но неожиданно на подмогу пришёл Мася — вспомнил то, о чём забыли взрослые.
— Тётенька, а вы не знаете, где тут у вас, в Цюрихе, кафе «Леда»?
При упоминании о том кафе швейцарские супруги вздрогнули и переглянулись.
— Питаешь интерес к притонам, маленький разбойник? Кто пробудил его в тебе, а? — вкрадчиво-язвительно, и одновременно ласково, спросила Таня.
Папа Юра надел на лицо что-то вроде дурацкой улыбки.
— Одна у вас «Леда», что ли? Я думал, тут их пропасть, как у нас в Питере «рюмочных»…
— Точно не знаю, но недавно на весь Цюрих прогремела именно эта забегаловка!