Монгол
Шрифт:
Потом он заметил, что кто-то пытается откинуть полог юрты, он встал и впустил гостя. Это был Кюрелен, закутанный в толстый черный плащ. Калека улыбнулся и отдал факел охранявшему юрту воину.
— Я решил, что ты спишь. Прости, если я разбудил тебя, — тихо сказал Кюрелен. Он снова улыбнулся Джамухе, внимательно смотря на бледное его лицо.
— Я не спал, — с горечью ответил Джамуха, он понимал, зачем пришел Кюрелен. Старик уселся на ложе, сжал руки, продолжая улыбаться.
— Ну-у-у! — задумчиво вздохнул он.
Кюрелен не сводил пристального взгляда с молодого человека и наконец вымолвил:
— Мне нравятся твои чувства и твои намерения, Джамуха. Но я не могу должным образом оценить твои действия и твою осмотрительность…
Джамуха гордо взглянул калеке в глаза.
— Осмотрительность! Разве эти люди — бревна или куски засохшего дерьма, чтобы их бросать в пламя, потакая желаниям глупого мелкого хана?!
Кюрелен пожал плечами.
— Я не собираюсь спорить с тобой о ценности человеческого существа. Я даже не уверен в том, что кто-то из нас обладает какой-либо ценностью… В свете вечности мы ничего не стоим. — Он поднял руку, заметив недовольство на лице собеседника: — Прошу тебя, дай мне высказаться. Я не знаю этого Чутаги, да мне и не хочется его знать… Мне известно, что он говорил глупые слова. Но они не более глупые, чем твои действия. У нас есть законы, охраняющие нас от такой глупости. И я не собираюсь спорить по поводу того, насколько хороши эти законы. Важно, что подобные законы существуют! Отрицая законы, ты совершил ужасный поступок, и людям известно об этом. Ты совершил большой грех, и люди не знают, что им дальше делать. Ты их перепугал…
— Но почему? — горячо возразил Джамуха, заметался по юрте. Лицо у него побагровело. — Чего они боятся? Я проявил милосердие, был справедлив и разумен.
Кюрелен снова покачал головой и развел руками.
— Они боятся, потому что ты нарушил закон. А когда хан нарушает законы, люди во всем начинают сомневаться.
Сказав это, Кюрелен вдруг почувствовал, что напрасно разговаривает с Джамухой. Тот его не понимал сейчас и никогда впредь не сможет понять.
Джамуха с мрачным отчаянием смотрел на старика.
— Я тебя всегда считал справедливым и разумным человеком и думал, что ты можешь сочувствовать людям! — воскликнул он.
— Тем не менее, — мягко ответил Кюрелен, — я никогда не стану поддерживать нарушение законов, не подготовив людей. Они — как дети, и их обучение идет медленными шагами. Люди могут воспринимать простейшие истины, которые необходимо постоянно повторять, чтобы хотя бы что-то осело в их головах, тогда они будут ощущать чувство безопасности и будут всем довольны.
— Я ничего не понимаю! — воскликнул Джамуха.
— Мне это ясно. Боюсь, что ты это не поймешь никогда. Ты никогда не понимал простых людей. Ты обо всех судишь
Джамуха промолчал, на глазах у него выступили слезы отчаяния и ярости.
Кюрелен наклонился к нему и коснулся его руки.
— Ты — смелый человек, но ты — мечтатель. Мы живем в обычном мире.
— Что же мне делать? — в отчаянии спросил Джамуха.
— Завтра прикажи Аготи начать суд над Чутаги и скажи людям, что ты намерен подождать возвращения Темуджина для принятия окончательного решения. И еще, скажи всем, что дело слишком сложное, чтобы ты мог его решить один.
— Ты говоришь, как глупец, Кюрелен! — Джамуха резко отбросил его руку. — Я не сделаю ничего подобного. Я не стану унижаться перед…
— Перед Темуджином? — опередил его Кюрелен.
У Джамухи лицо стало багровым от злобы и смущения.
— Перед народом! Я не отступлю! И не стану ни перед кем извиняться! Я сделал то, что считал правильным. — Он диким взглядом уставился на Кюрелена. — Неужели тебе не понятно? Этот Чутаги, он же человек, а не скотина! С ним нельзя поступить, как с животным, предназначенным на убой!
Кюрелен высоко поднял брови.
— Мне известно только одно — твой поступок может привести к непоправимым последствиям. Я даю тебе хороший совет.
— Ты мне советуешь ползти назад, унижаться!
Кюрелен поднялся.
— С тобой бесполезно говорить — ты ничего не желаешь понимать.
Он замолчал и долго смотрел на Джамуху, его поблекшие и морщинистые черты заметно изменились, а по ним пробежала тень грусти и сожаления.
— Настоящий правитель никогда не рушит те устои, на которых строится его власть. Люди должны верить в священные устои закона! Правитель, нарушив их, в первую очередь погибнет сам. Власть и закон не дают людям возвратиться в мир тьмы.
Джамуха небрежно махнул рукой.
— Разве нельзя поменять законы? Неужели необходимо сохранять старые законы своих отцов? Почему бы не приспособить их к нынешним обстоятельствам? Мы не можем всегда жить под тенью законов мертвецов!
— Джамуха, Темуджин жив! — усмехнулся Кюрелен и накинул плащ. — Должен тебе признаться, что я одобряю твои рассуждения, но не твой поступок. Я стал настоящим стариком, — добавил он и вышел из юрты, оставив там злого и недоумевающего Джамуху.
Джамуха недолго был в одиночестве. Вскоре перед ним появился Субодай.
— Позволь мне поговорить с тобой, господин, — тихо обратился он к нему.
Джамуха собрался с силами и молча кивнул.
Субодай колебался несколько мгновений, но потом начал трудный разговор:
— Прости меня, господин. Я буду откровенен, и даже если ты захочешь наказать меня за прямоту, я все равно должен поговорить с тобой.
Субодай сильно волновался, а Джамуха злился, кусал губы и, нахмурясь, ждал, что тот ему скажет.