Мой прекрасный негодяй

Брук Кристина

– Не может ли быть так, что ваш жених вас ревнует?

Усилием воли она заставила себя обратить внимание на еду, принявшись за спаржу.

– Лорд Бекингем и я просто беседовали, как обычно делают соседи за столом. С чего бы вдруг Давенпорту меня ревновать? – произнесла она, чуть ли не задыхаясь. Спаржа перевернулась на тарелке, сопротивляясь ее усилиям подцепить кусочек на вилку. – У него нет для этого никаких причин.

– Совершенно никаких причин, – подтвердил Ашборн и рассмеялся. – Скажите мне, мисс Девер, – продолжил он после некоторой паузы, – что могло заставить

женщину столь разумную и добродетельную, как вы, связать свою жизнь с беспутным щеголем вроде Давенпорта?

Несмотря на то направление, которое приняла ее беседа с Бекингемом, Хилари оказалась неготовой к такому прямому вопросу и была застигнута врасплох. Как только самообладание к ней вернулось, она ответила:

– Самым заветным желанием моей матушки было, чтобы мы с лордом Давенпортом однажды поженились. Кроме того, – добавила она, наморщив лоб, – у него есть много достоинств.

– Например?

– Ну, он может быть весьма общительным и добрым. И время от времени он ведет себя по-рыцарски. – Она невольно фыркнула от сдерживаемого смеха. – Даже когда ему самому этого совсем не хочется.

То обстоятельство, что природная проницательность Давенпорта сопровождалась мощным интеллектом, слегка выводило ее из равновесия. Ей потребуется время, чтобы свыкнуться с этой новой стороной его натуры, описанной Бекингемом.

Отложив нож и вилку, Ашборн взглянул ей прямо в лицо:

– Понимаю.

Забыв на мгновение о спарже, Хилари отпила глоток вина.

– Ваша светлость, лорд Бекингем упомянул о том, что после возвращения Давенпорта в нем произошла заметная перемена. Что вы об этом думаете? Вам, случайно, не известна причина?

Последовало довольно продолжительное молчание. Ашборн присматривался к ней, между тем как вокруг велась оживленная беседа, звенел смех, слышалось позвякивание фарфора и столовых приборов.

Наконец он произнес:

– Мисс Девер, когда человек теряет цель в жизни, ему остается одно из двух – либо провалиться в темную яму меланхолии, либо пуститься во все тяжкие. Порочный образ жизни, как ни прискорбен сам по себе, часто указывает на бурю в душе.

Бурю в душе? Когда Хилари только познакомилась с Давенпортом, она считала его трехмерным, как бумажная кукла, без каких-либо признаков внутренней жизни. Однако, узнав его поближе, она начала понимать, что его легкомысленно-добродушный вид был лишь фасадом. Сегодня она обнаружила в нем скрытые глубины, о существовании которых прежде даже не подозревала.

Суждено ли ей когда-нибудь узнать всю правду о лорде Давенпорте?

После обеда у джентльменов не осталось времени, чтобы задержаться за портвейном, а у дам – чтобы посплетничать в гостиной за чаем. Все расселись по экипажам и направились каждый в свою сторону.

Усадив дам в свой экипаж, Давенпорт обернулся и обнаружил у самого своего локтя Бекингема.

– Для меня внове видеть тебя сторонником приличий, Давенпорт. Твой язык еще не устал облизывать задницу Монфора?

– Весь покрылся мозолями, – признался тот с беззаботным смешком.

Его рослый и серьезный кузен за обедом практически полностью завладел

вниманием Хилари. Как и предсказывал Давенпорт, они неплохо поладили.

– Ты собираешься к леди Арден? – спросил Давенпорт. Если да, то это будет первый случай за многие годы, когда Бекингем переступит порог светской гостиной за пределами Монфор-хауса.

– Боже правый, нет! Ты же знаешь, что я терпеть не могу подобные вещи.

Значит, Бекс был не настолько очарован Хилари, чтобы ради нее прервать свой пост и отправиться на званый вечер. Давенпорт немного расслабился.

– Я спросил мисс Девер, не угодно ли ей полюбоваться видами Лондона, – как бы невзначай заметил Бекингем. – По ее словам, ты скорее выколешь себе глаза, чем отправишься смотреть Тауэр или Королевскую биржу.

Давенпорт нехотя пожал плечами:

– Тебе, видимо, не терпится быть наказанным, Бекс. Что ты предпримешь в следующий раз? Поедешь вместе с ней на бал в «Олмак»?

– Что ж, не исключено, раз ты сам этого сделать не можешь, – ответил Бекингем с несвойственной ему усмешкой. – Тебе туда вход заказан, помнишь?

Самодовольство в тоне Бекингема заставило Давенпорта стиснуть зубы. В его сознании мелькали все мыслимые и немыслимые угрозы, главной среди которых было: «Держись подальше от моей невесты, или я превращу тебя в самого последнего кастрата во всей Англии».

Однако прежде чем он успел произнести эти слова вслух, его кузен приподнял шляпу в шутливом салюте:

– Спокойной ночи, Давенпорт. Надеюсь, ты присмотришь сегодня вечером за мисс Девер, не так ли, старина?

Снова стиснув зубы, Давенпорт наблюдал за тем, как его кузен растворился во мраке. Обернувшись, он собирался было сесть в экипаж, но тут оказалось, что подножка была уже убрана, а дверь закрыта.

– Эй! – крикнул он, постучав ладонью по темной лакированной поверхности экипажа.

Из окна выглянул Лидгейт:

– Извини, Давенпорт. Тут все места заняты. Тебе придется сесть в экипаж Монфора. – Он отвернулся и крикнул кучеру: – Поехали!

Даже не взглянув в сторону Давенпорта, его собственный проклятый кучер подхлестнул лошадей, оставив его в облаке дорожной пыли.

Весь остальной вечер прошел в том же духе. Кузены Давенпорта, словно сговорившись, взяли Хилари под свое крыло, представив ее целому ряду подходящих кавалеров.

Несмотря на ужасающую прическу, Хилари, как он и предполагал, вызывала всеобщее восхищение. Вечеринка стала для него полной катастрофой, ибо большую часть времени он не мог к ней даже приблизиться. Впрочем, он не особенно старался. Сбыть Хилари с рук, чтобы она досталась более достойному мужчине, – разве не этого он сам хотел?

Тем не менее, когда Давенпорт увидел, что она беседует с Джеральдом Мейсоном и Ашборном, он решил, что с него довольно.

Мейсон обладал научной практикой и уважением коллег, которые когда-то имел и сам Давенпорт, но затем утратил. Будь он проклят, если этот парень сумеет заполучить Хилари. Да этот неуклюжий ученый еще вчера вечером чуть ли не пускал слюни, тоскуя по леди Марии. А теперь он положил глаз на Хилари!