Мой Путь. Сборник рассказов

Барабанов Семен Александрович

Он тепло взял лицо Львицы и тихо и обречённо поцеловал её в лобик. От таких слов лапы Львицы обвили шею Человека, и вся она прижалась к нему и, отстранившись, молвила:

– Прощай, друг…

Он ушёл, а Львица долго и печально смотрела ему вслед.

Человек принял решение.

***

Просматривая давнюю переписку Человек поражался, как много людей к которым он испытывал надежду на дружбу и сколько многие её отвергли. Сколь много существ он хотел узнать, но они не открылись ему. Сколь много людей остались позади, стали призраками прошлого, но всё ещё ранили Человека. Он испытывал гнев и злобу по отношению к ним, таким образом успокаивая себя, что они ему не нужны, что и без них можно прожить, что они – пустые для него образы. Но на самом деле они не были пустыми, они были проникнуты завистью, стремлением к реваншу. Чего хотел добиться реваншем Человек, не знал и он сам. Наверное его психическая энергия, однажды найдя в них объект привязки, была не удовлетворена

и компенсировала недостаток ответных чувств и стремлением обратным действием с десятикратным усилением, не выплеснув когда-то на них всю свою неудовлетворенность той жизнью, которая у него была, и опустилась в бессознательное, чтобы проснуться много позже в стойком отвращением к этим образам, и частично перенестись на следующие его – Человека – знакомства, хотя никакой преграды в них реально нет, просто он глядит на них также враждебно, как и на отвергавших его существ, ибо они очень похожи: такие же обыкновенные, так же считающие Человека странным. Разве что у прежних было больше самодовольства, а может это было и достоинство, но с вершин сегодняшнего дня они кажутся ему пустыми кусками мяса, которых он презирал всей душой, и в то же время чувствовал обиду.

Но Человек рассудил так: “Если я их презираю, то почему же меня так колышет их мнение по поводу меня? Стоит ли из-за обид прошлого на совершенно никчёмных людей портить себе настроение?”

И тогда всё стало на свои места.

***

Человек сидел в колеснице, запряжённой металлическими конями, и смотрел на клочок зелёной травы с кустом шиповника. Шиповник был прекрасен в своей живости среди камня, луж и асфальта, такой свежий после дождя. Он едва колыхался на ветру своими утончённо-красивыми цветами. Человек сидел и смотрел на шиповник через открытое окно и чувствовал каждое его движение. Ему думалось, как, наверное, чудесно жить на первом этаже прямо перед этим кустиком, каждый день выходить и приветствовать его ласковым взглядом, улыбаться ему даже в самое хмурое и раннее утро, когда впереди тебя словно хищник за углом поджидает унылый рабочий день. Но в глубине души он понимал, как бы ни был красив цветок, жизнь растворит его для тебя, и такой прекрасный сейчас он станет обычным уже завтра. Красота – лишь иллюзия, которая кормит нашу в ней потребность. Чем является по сути потребность в красоте? Желанием освободиться от рутины и обыкновенности жизни? Желанием обмануться величием натуры или искусства, в то время как нет ничего уродливей повседневной реальности? Или мы просто замкнулись в своём мирке и не видим истинного лица природы?

Человек задумался. Наверное, подумал он, и то и другое правда, можно придерживаться и той, и другой точки зрения, всё зависит от тебя. Стоит учитывать это когда говоришь с другими существами. Это же касается и всяких других вещей и вообще любого взгляда на любой вопрос: каждый видит своё, и в его мире это “своё” правда. Нельзя однозначно ответить на вопрос – хорошо или плохо то или иное мнение. Каждый вопрос стоит рассматривать в частности.

Но вот к колеснице подошли призраки и своим шумом нарушили медленное течение мыслей Человека, медленно превращаясь в шумных, весёлых и озабоченных проблемами, уставших духов. Человек вздохнул, колесница двинулась, и оазис природы посреди освещенного каменного города исзчез из вида.

***

Как-то Человек сидел на той же колеснице у Сада Плодородия. В колеснице на сидении лежала икона, на ней был изображён Иисус, и по сторонам ещё несколько персонажей из библии. Раньше человек с смотрел на подобные вещи с презрением и отвращением, так как усматривал в этих образах слабость духа им молящимся.

Человек всмотрелся в глаза изображению и долго в них глядел. Постепенно он понимал, что неважно кто ему поклоняется, а важно, что за образ в нём истинно заключён. Образ мученика, стойкого солдата своего убеждения. Он не повинен в алчности предводителей церкви, в их кровавых распрях, в слабости или силе духа ему поклоняющихся. Он просто говорил вещи, которые были правильными, но уродство душ его последователей возвели стены догматизма вокруг самого ядра его учения, запретили осмысливать их, парализовав мышление паствы. Эти духовные извращенцы просто желали власти и богатства, самого бренного, что есть на земле. Ведь по сути вещи – это просто игрушки, какими бы сложными они не казались.

Человек смотрел в глаза Иисуса и видел, как он печалится, глядя из Вечности на погрязшее в Сансаре – это единственный термин буддийского происхождения, который я мог бы приложить к человеческому миру в целом – Настоящее. Он – Человек – почувствовал, как по спине пробегает дрожь, как травы и цветы Сада Плодородия говорят с ним, шепчутся своим шелестящим языком друг с другом и покой лёг на его душу.

***

Все краски дня медленно отходили в прошлое, а Человек всё больше отрешался от мира уходя в грёзы. Он делал это каждый вечер, представляя своё будущее таким, каким хотел его видеть.

Бывало, несколько месяцев к ряду Человек думал об одном будущем, а потом его взгляды кардинально менялись, но каждая Мечта в нём была логически

выведена из его опыта, и в них чувствовалась благородная поступь стремления к созиданию. Но наступил момент, когда нужно было осмыслить все эти образы и видения, и Человек не открещиваясь окончательно ни от одного, расхотел к ним стремиться. Он не отрицал, что все эти образы могут в нём уживаться, но ставить целью какой-либо из них считал глупым. Человек подумал так: если я о них думаю и в разные моменты стремлюсь к ним с необходимой силой значит они и сейчас есть во мне, просто пока не распустились как следует, и необходимо развивать все созидательные образы, не зацикливаясь ни на одном, ибо в этом нет надобности. Стремиться к одному образу, значит сознательно строить себе тесную клетку, в которой Человек становится Животным. А Животным Человек становится не хотел. Теперь одна лишь Свобода Творить, творить свою судьбу, свою личность, созидать свой мир овладела им. Он вдруг понял, что не может терпеть рутину и хочет прорваться в пространство нестандартных решений, дабы следовать зову вселенной. Нет, не власти, не славы, не признания теперь ищет Человек.

И Человек прозрел.

***

Человек думал над тем, может ли быть так, что всё предопределено, или существа обладают властью над своей судьбой. Он посмотрел вокруг и увидел, сколько случайного в жизни, сколько совпадений и сочетаний случается на свете. Даже положение микрочастицы и её скорости одновременно нельзя предупредить. Дискретность мира проявляется в этом и его непредсказуемость. Даже в ближайшем рассмотрении он не может предугадать пускай даже самые малые передвижения: дуновение ветра, полёт птицы, движение животных. Свою следующую мысль не может предсказать существо, т.к. оно находится в этих мыслях, течёт в них, и как всякое тело не может определить свою скорость относительно себя, так и Человек не может относительно себя измерить поток своих мыслей. Человек живёт в настоящем, но мыслит о будущем и прошлом, почти никогда не зная точно, что произойдет с ним в следующую секунду.

Но всё ли определяет судьба? Неужели Человек всего лишь кукла в руках провидения? И да, и нет… С одной стороны, он объект природы и подчиняется причинность мира, но с другой является причиной в мире других существ.

***

Думал Человек: “Неужели мне теперь придётся влачить это одиночество вдвоём? Мой Учитель – универсальный человек – может быть и на людях, может и абсолютно спокойно находится вдвоём. А я? Я же полная одиночка. Я один среди людей, я один вдвоём с кем-то. Я всегда один. В редкие минуты душевного совокупления с кем-то, я радуюсь, wie ein Kind, полностью растворяясь в другом существе. Но не сейчас. Сейчас стало ещё хуже. Я разучился даже этому. В последнее время смотрю на всех этих “друзей”, как на некие объекты, обладающие разумом и чувствами, но не вижу их душу. Вижу их стремление, их слабость и никакого сочувствия. Я говорю красивые интересные вещи, смеюсь, но внутри меня не колышется ни струны по отношению к ним. Единственный, кто ещё хоть как-то трогает мою душу – это моя M"utterlein. И мой Учитель… Когда говорит со мной. Но много времени мы проводим и в молчании. Это одиночество вдвоём, zweisamkeit, тяготит меня. Но разрешения его я не вижу. Ведь нельзя же быть “соединённым” всегда.” И в эти минуты душе Человек приходят мысли, как снова наступит осень, снимет своё бархатное одеяние и оголит ветви деревьев, в своей бесконечно печальной красоте, и опять большую часть дня окажется среди призраков, никак ему не нравящихся. Занятия в Саду Учёности и встреча с новыми знаниями ему по душе, но одиночество среди призраков, среди большого города… И Человек загрустил.

***

Однажды Человек отправился в путешествие на скопленные во время работы в лавке в одну северную страну. Сначала он летел в небесной колеснице влекомой огнедышащими драконами, и из окна её смотрел на облака. Ему это навеяло воспоминания о его наваждении, как он в своих мыслях переступал через горы и видел облака вокруг своей головы. Облака тогда и сейчас кружили ему голову, и ложились на разум лёгкой дымкой. Теперь Человек видел их наяву.

По прилёте в один из северных городов в голову Человека ударил аромат спокойствия и созерцания, от древних домов на старинных улочках в богом забытых предместьях мегаполиса бродил ранним утром призрак Человека. Тихий, спокойный нрав его не тревожил обжитых пустошей, и, выходя из тела светом, сияние его одиночества освещало тусклые краски неподвижных камней, едва шевелившихся листьев деревьев от лёгкого прохладного ветерка. Призрак бродил, и растворялся в этом пасторально-грустном ландшафте.

Человек дошёл до небольшого готеля, где планировал остановиться, и к его животу подкрался голод. В ресторанчике на первом этаже проявлялись признаки жизни: официанты ждали своих первых посетителей, повара готовили пищу, а на верхних этажах здания просыпались и спускались к завтраку отдыхающие. Человек вошёл внутрь, сел у окна и заказал свиную отбивную с картофелем и чай со сливками. Далее день прошёл по заранее разработанному плану. До обеда необходимо было пройти по местным музеям, после же Человека ждали прогулки и медитации. Ближе к вечеру – чтение книг. .