Мутный пассажир (сборник)
Шрифт:
– Ну что ж, бывает! – пожал плечами парень, шмыгнул, вздохнул, ойкнул и вытер нос.
Двери закрылись, поезд поехал дальше, меня начала качать следующая песня. Я осмотрел пассажиров – их по-прежнему качал поезд, а на мне было сосредоточено ещё больше взглядов. Снова посмотрел на парня в будёновке, он в очередной раз мне улыбнулся и нопасаранул – будто ждал, когда же ему снова представится такая возможность.
«Какой странный нопасаранец», – проскочила мысль в моей голове,
Я продолжил кивать головой в бит и наблюдать за парочкой, которая стояла от меня в полуметре. Парень мотал головой, бросая взгляд по всему вагону, и наконец, увидев мой рукав, стал дёргать свою подружку, чтоб она тоже на него посмотрела. Я перевёл взгляд на девушку и прочитал по губам импортное междометие «э-вяу», уловив интонацию по искажению лица.
Я отвернулся к стеклу и стал наблюдать за ними в отражении. Молодые люди до сих пор продолжали обсуждать мой рукав.
Протискиваясь через плотный пресс тел в вагоне, мимо меня прошёл человек в форме, по виду напоминавший представителя органов правопорядка. Я проследил за ним в отражении и повернулся, продолжая смотреть на его тернистый путь.
Он подошёл к сидящему пассажиру, что-то ему сказал, получил что-то в ответ, а затем начал втаптывать его ногами прямо в место, где он сидел. Слева и справа от мужчины лениво поднялись двое читающих пассажиров, взялись за поручни и продолжили читать стоя, не обращая никакого внимания на драку (относительную драку, конечно).
Получался довольно интересный клип под трек, который у меня играл в плеере.
«Суровому треку – суровый видеоряд», – подумал я и оглянулся по сторонам, но пассажиры вагона упрямо продолжали смотреть на меня, будто никого не заботило избиение.
Я снова перевёл взгляд на экшн и подметил с удивлением, что они оба действовали так, что каждый из них выполнял свою работу: один сильно бил, второй держал удар.
Я нахмурил брови и снова окунулся в волну кача.
Поезд остановился. Избивающий человек в форме вперёд остальных выскочил из вагона. Двое читающих сели на свои места, подперев избитого. Все вели себя так, будто ничего не произошло, продолжая подозрительно смотреть на меня. Или: все вели себя так, будто самое страшное, что здесь произошло, – это я.
Зашли ещё люди. Парня с девушкой потеснила мама с сыном. Женщина сразу обратила внимание на мой рукав и позвала своего мальчика посмотреть на мою руку, давая ему пройти в ту часть вагона, откуда лучше было бы видно узор. В вагон снова вбежал человек в форме, на этот раз с ним был ещё один человек в точно такой же форме.
Поезд тронулся. Женщина стала водить пальцем по надписи на моей руке и что-то объяснять сыну. Двое в форме подошли к уже избитому пассажиру и снова принялись его месить.
Я растерянно смотрел
Ромео недобитый снова чихнул в лицо своей тёлке, затем кивнул ей на мой рукав. Она обернулась и точно так же произнесла, кривляясь: «Э-вяу».
Бабушка в платке выглядывала из-за чужих спин, сверлила меня взглядом и крестилась.
Девочка, которой я уступил место, прокралась между другими пассажирами и пнула меня по ноге.
Я ещё сильнее прижался к дверям, твёрдо решив сменить поезд на следующей станции.
Тут мою руку резко оторвали от поручня; я снял с себя наушники и услышал, что мама говорила своему сыну:
– …так не говорят, но так можно сказать. А ещё можно было бы вставить в начало as, но просто bold as revolt – это не ошибка. Это как «такой же смешной, как заводной апельсин» и «смешной, как заводной апельсин».
Я выхватил руку, надел обратно наушники и плотно придавил спиной вандальские тэги и заводскую надпись на дверях.
Постепенно я чувствовал себя всё хуже и хуже, а поезд предательски не останавливался. Не сказать, чтоб на меня так действовала психологическая атака, просто я по натуре ссыкливый…
«Пропустив, как удар по яйцам, в своё сознание психологическую атаку, мне сразу же расхотелось улыбаться, после того как я получил конкретного пня под свою костлявую сраку, выдал трусливый вонючий бздо, обиженно потёр ушибленный попчанский и постарался не вспоминать всё, что было до…» – пытался я сочинять свой рэп, но не мог собраться с мыслями.
Люди начинали сходить с ума. Читающие судорожно перелистывали книги по кругу, постранично. Они бегло просматривали каждую строчку и перелистывали всю книгу с первой и до последней страницы, затем с последней до первой, по-новой – с первой до последней, и так без остановки.
Стоявшие без книг направили свои взоры на меня: одни корчили рожи, другие смеялись, третьи бычились.
Чихарь уже совсем обслюнявил лицо своей девушки, и казалось, у него сейчас голова отвалится, если он ещё раз ей кивнёт в мою сторону. Его спутница не уставая вытиралась, затем корчила рожу и произносила: «Э-вяу».
Бабка в платке крестилась как бешеная, тыча себе в лоб пальцами правой руки с явным намерением сделать у себя во лбу дупло и приютить там белку и дятла.
Девочка, которой я уступил место, бегала вокруг меня и старалась пнуть меня по ноге. У меня не всегда получалось уворачиваться, поэтому некоторые удары приходились прямо на голень. Это сильно раздражало, и я с трудом себя сдерживал, чтоб не ударить её головой об пол. Её мама подошла ко мне, плотно прижалась и стала трясти за плечо. Будёновец уже не махал рукой, а застыл в позе «но пасаран!» и смотрел на меня то ли запоминая, то ли проклиная.