Мы из спецназа. Заложники
Шрифт:
В голове водителя что-то вспыхнуло, болезненно кольнуло в висках. Ладони его враз вспотели, и, не отвечая начальнику, Матвей порывисто шагнул к настенному ковру, рывком выдернул из ножен одну из сабель. Машинально потрогал лезвие. Вопреки положению о сувенирах, сталь была остро отточена. Да и не похожа была сабелька на сувенирную. Совсем не похожа!
– Что-то я тебя не пойму…
– Все очень просто, - отчужденно проговорил Матвей.
– Вы спасаете Машу, я спасаю вас. Ваша жизнь против жизни моей дочери - вот и весь расклад.
– Ты что, спятил?
–
– Матово отсвечивающий клинок медленно переместился, замерев напротив шеи Черкизова.
– Видите ли, Евгений Михайлович, мне терять нечего. Не будет дочери - не будет уже ничего. Ни для меня, ни для моей жены.
– Погоди, дурень, я-то здесь при чем?
– Вы можете мне помочь, и вам придется это сделать. Если не ради Маши, то ради собственной шкуры. В противном случае я зарублю вас. Прямо сейчас.
– Ты сумеешь это сделать?
– Глядя на колеблющееся перед лицом острие, Черкизов нервно хохотнул.
– Сумею, не сомневайтесь. Я уже сказал: без дочери мне не жить, и вы будете у меня под контролем, пока Маша не вернется домой.
– Послушай, Матвей! Ты всерьез полагаешь, что я буду…
– Будете, - кивнул Матвей.
– У вас нет иного выхода. Как нет его и у меня.
Лицо Черкизова побагровело.
– Но ты понимаешь, что я с тобой потом сделаю? Да мои ребята тебя пошинкуют в лапшу. Этой же самой сабелькой!
– А вот это пожалуйста. Плевать.
– Стальным лезвием Матвей коснулся голубой жилки на шее начальника. Мысленно удивился неведомому ранее чувству. В самом деле - как просто! Одно легкое движение, и все будет кончено. Хлынет кровь, и даже врачи, которые прибудут сюда не ранее чем минут через двадцать, уже ничем не сумеют помочь.
– Черт побери, Матвей!…
Что-то такое Черкизов все же прочел в его глазах, потому что споткнулся, так и не завершив фразы.
– Спасите мою дочь, - без всякого выражения произнес Плюснин.
– А там делайте со мной что хотите.
– Но на это необходимо время, возможности, деньги, наконец!
– Ни того ни другого у меня нет. Все, что у меня есть, это моя дочь и вы. Как видите, выбор невелик. Поэтому начинайте действовать. Лучше прямо сейчас!
Чуть приподнявшись, кончик лезвия прижался к нижней челюсти Черкизова.
Какое-то время директор сидел неподвижно. Глаза его, не моргая, смотрели на Плюснина. Возможно, он все еще надеялся на некий розыгрыш, выискивая в облике водителя нечто, что могло бы выдать истинную задумку Матвея. Мастерски владея искусством блефа, Черкизов ожидал чего-то подобного и от посторонних, однако в данном случае игра была чистой, а запах близкой смерти явственно овеял чуткие ноздри бизнесмена.
– А ты молодец!
– с уважением протянул он.
– Вот бы никогда не подумал…
– Начинайте!
Правая рука Черкизова потянулась к лежащему на столе сотовому телефону, медленно поднесла к уху. Нажав комбинацию цифр, директор некоторое время ждал. Потом с облегчением вздохнул:
– Это «Кандагар»?… Мне бы Харитонова услышать. Да, Дмитрия… Да, да! Он должен меня помнить. Это Черкизов
Глава 3
– Нет, вы прикиньте ситуацию!
– рычал Тимофей Лосев.
– Квартира кооперативная, так? Значит, без того за нее сполна заплатили. Еще в советские времена. А теперь вдруг выясняется, что без перерегистрации мы и прав на нее не имеем.
– Как это?
– удивился Марат.
– А так! Дарственные, завещания - все недействительно! Значит, надо топать в регистрационную палату и давать на лапу папуасам. И все только для того, чтобы вместо одной бумажки тебе выдали другую. Я специально сравнивал - отличий никаких! Спрашивается, для чего и кто это выдумал?
– Как для чего? Чинушам тоже надо что-то кушать.
– Ничего себе - кушать!
– распалялся Тимофей.
– Мало того, что платим за газ, за свет, за антенну и телефон в семи разных местах, так еще и тут свои прибамбасы!
– Угомонись, Тимох. Хлебни лучше кофейку.
– Серега Маркелов протянул коллеге чашку.
– Горяченький!
– Да какой, к черту, кофе! Они ж над нами внаглую издеваются! То есть я понимаю, без взяток этим уродам трудно. Ну, так скажите прямо! Я отслюню и успокоюсь. Но ведь порассажали по ЖКО баб этих жопастых, юрисконсультов плешивых, - и тянут вовсю с народа. Ни ухом ни рылом в бухгалтерии своей, а конторы, точно дворцы, обставляют. Компьютеров понакупили, калькуляторов, а считать один хрен не умеют. Через раз ошибаются. Еще требуют, чтобы в дневное время к ним приходили. Будто делать нам нечего.
– Лосев сердито засопел.
– Дожили, бляха-муха! Квитанции, бланки, справочки… Посчитать да посуммировать по всей стране, наверное, миллионы человеко-часов на эту байду уходят!
– И к чему ты ведешь? Хочешь сказать, что экономисты у нас через одного козлы тренажерные? Так это мы без тебя знаем. Только ведь Маркелыч правильно сказал: козлам, Тимох, тоже травки хоца. Вот и сосут, как умеют.
– Сидя за столом, Марат с видимым удовольствием сооружал себе бутерброд.
– Короче, выкинь из головы эту муть и смирись. Тем более что кофеек действительно приличный.
– Вы потому так рассуждаете, что не бегали еще по конторам этим сволочным. Вот ты, Сергунь, честно скажи, платил хоть раз сам за квартиру?
Маркелыч переглянулся с Маратом.
– Ну, вообще-то у меня теща этими делами заведует.
– То-то и оно! У Харитоныча - Диана, у Маратика - Томка, и так по всей России. Мужики сопли на диванах глотают, а женщины по бухгалтериям да собесам снуют, в очередях торчат. У них терпение не то, что у нас, - вот и не задумываются.
– Ты ведь задумался.
– Это оттого, что Анька у меня в декрете. Вот я и вынужден этой мурой заниматься.
– Ты, главное, Тимох, не тушуйся. Если разобраться, все мы ерундой по жизни занимаемся. Кто-то в бумажках роется да из казны тянет, а мы вот уродам разным грабки заламываем.