Мы из спецназа. Заложники
Шрифт:
– У вас десять минут, проходите.
На негнущихся ногах Матвей зашагал к дубовой двери, неверным движением взялся за бронзовую ручку.
На всю историю у него хватило двух минут, десяти не понадобилось. Синелицый и хмурый Черкизов полулежал в кресле, забросив ноги на стол, сжимая и разжимая в пальцах теннисный мяч. Рубаха на груди генерального директора была расстегнута, обнажая поросшую седым волосом грудь. Слева от Евгения Михайловича мерцал огнями
– Подлый пошел народишко. Ох подлый… - Директор так и не раскрыл глаз.
– Ну а ты чего?
– Что я?
– Матвей несколько растерялся.
– В милицию-то ходил?
– Да пробовал я, только…
– Что «только»?
Матвей потупился. Про патрульных, избивавших в коридоре бомжа, рассказывать отчего-то не хотелось.
– Никак послали? Хмм… Это они могут… - Мутные глаза Черкизова наконец-то взглянули на Матвея.
– М-да… Дело, конечно, скучное, но мои люди - это мои люди. Тем более и водила ты хороший. В общем, давай сделаем так: сходи-ка ты к Малышу, скажи, что я просил посодействовать. Он что-нибудь придумает.
– Нет его. Болеет.
– Матвей ощутил, что в груди вновь все обмирает и опускается.
– Черт!… Все кругом болеют. Нашли, понимаешь, причину!
– Я вот, к примеру, тоже болею, ну и что? Сижу, как штык, принимаю клиентов.
– Евгений Михайлович покачал крупной головой.
– Стало быть, Маринкой, говоришь, дочку зовут?
– Ну да.
– Зря…
– Что зря?
– Имя больно бедовое. Машки - они все такие. Куда-нибудь да влезут. Глаз да глаз за такими нужен.
– Достав из стола бутылочку с зелеными таблетками, Черкизов проглотил сразу пару.
– Импортная зараза, а один хрен не помогает.
– Вы бы рассольчику выпили. Лучше всей этой ерунды, - осмелился посоветовать Матвей.
– Ну да?
– Черкизов удивился.
– У меня вроде есть в холодильнике, глянь-ка.
Матвей подошел к массивному холодильнику, заглянул внутрь.
– Так это не то. Маринады с консервантами не помогут. Тут настоящий рассол нужен - домашний.
– Где же его взять?
– Так я слетаю в пять минут. У нас вроде еще оставалось. Жена сама солила. Хотите, привезу баночку?
Директор стесняться не собирался, чуть поразмыслив, кивнул.
– Вези, если быстро. А то башка лопается, ни сесть ни встать.
– Здесь недалеко, - засуетился Матвей.
– В полчаса обернусь…
На этот раз он и сам взглянул на секретаршу надменно. Как ни крути, но при всех своих пальчиках, ножках и губках помочь шефу она не могла. Другое дело - он. Засол - штука надежная, не подведет, а ради дела и десятка банок не жалко.
Обернулся он действительно быстро, хотя не обошлось без спотыка. Дома рассола не оказалось, и жена виновато сообщила, что последнюю банку отдала втихаря соседям на юбилей. Матвей едва сдержался, чтобы не накричать на Ларису.
– Это шефу!
– сипло выдавил он.
– Надо добыть,
– Может, у родителей попросить?
– У каких родителей? У твоих? Да они живут у черта на куличках. А мне срочно надо!
– Тогда купи у бабулек. На кольце возле гастронома их обычно много сидит.
Матвей рванул обратно к машине. Лариса оказалась права, - бабульки и впрямь сидели на своих законных местах. Все равно как курицы на насесте. Торговали чепухой вроде туалетной бумаги, картошки и семечек. Огурцы обнаружились у троих, и у всех трех он не мешкая купил по банке. Не тот был случай, чтобы считать да экономить. Уже в машине, раскупорив, отхлебнул из каждой. Одна из банок отдавала явной липой, зато в остальных рассол был вполне ядреный.
Совершив финишный рывок, Матвей с банками в руках вернулся в офис Черкизова. Дегустация прошла здесь же под слышимый ему одному бешеный пульс сердца. Впрочем, рассол начальнику понравился.
– Действительно неплохо.
– Евгений Михайлович двумя пальцами выудил из банки огурец, аппетитно захрустел.
– Такая простая вещь, а лучше всяких европейских оливок.
– Так я же говорил!
– Ладно, давай разберемся с твоим делом… - Продолжая жевать, Евгений Михайлович со вздохом склонился над телефоном.
– Сонечка? Малыш по-прежнему не подошел?… Что? Сказал, не выйдет сегодня?… Вот разбойник! Без ножа режет. Ладно, соедини меня, золотце, с майором Лебедевым. Ну да, тем самым из областного.
Некоторое время они сумрачно ждали. Черкизов продолжал похрупывать огурцами и время от времени, не стесняясь водителя, в голос позевывал. Матвей обратил внимание, что зевает он как-то по-собачьи - запрокидывая голову, позволяя окружающим в подробностях рассмотреть все великолепие его дорогих пломб.
Прошло, наверное, минут пять, прежде чем красавица Сонечка вновь откликнулась:
– Евгений Михайлович? Только что дозвонилась, но его нет на месте.
– Почему нет?
– Сказали - в отпуске. Вместе с замом.
– Бардак какой-то!
– Отрыгнув, Черкизов поморщился. Кислым взглядом одарил Матвея.
– Такая вот непруха, понимаешь.
– Как это?
– А вот так. Ты же видишь - все, что мог, сделал. Но один от похмелья мается, другой в отпуск свалил.
– Что же мне делать?
– Матвей почувствовал, что губы у него дрожат.
– Откуда мне знать?
– Директор уныло пожал плечами.
– Подожди. Может, еще объявится. Если разобраться, кому она нужна.
– Я же объяснял, их с подружкой изнасиловали!
– Тем более вернется. Придет в себя и вернется. Первый раз оно у всех тяжело проходит.
– Фыркнув, Черкизов подмигнул Матвею.
– Сам небось знаешь, как это случается.
– Но я же вам помог.
– Плюснин потерянно кивнул на банки с огурцами.
– И вчера катал, как вы хотели. От гаишников улепетывал.
– За вчера мы с тобой, по-моему, расплатились. А сегодня, уж прости, придется тебе самому покрутиться. Сходи еще раз в ментовку, сунь там кому-нибудь на лапу. Глядишь, и зашевелятся.