Мы вышли покурить на 17 лет…
Шрифт:
— Да все путем, пацаны сами просились, — спокойно сказал Коля. — Давайте сюда…
Он забрал обрез и унес в раздевалку. На том и кончилось.
Патроны я на радостях забыл отдать. Они потом еще долго валялись дома — патроны…
Мне грезилось, что после того ижевского обреза я сделался для «братвы» своим. Бог знает, кем себя вообразил. Великовозрастным сыном полка, бандитским Ваней Солнцевым. Обманывался…
Выпить приглашала «братва». А если за столом появлялись новые люди, всегда рассказывали случай про Аслана. Как я его сразил
Пострелять свозили за город. За короткую мою бытность в армии я-то оружия толком не увидел. А у Юр Юрича имелся целый арсенал. Я вдоволь пострелял из ТТ, нагана и Макарова, из карабина Симонова, и даже из ПШШ — и такой раритет имелся, с барабанным магазином…
Две последние августовские недели я провел в Судаке. Ходил желанный и манкий по побережью. В Новом Свете ко мне подкрался какой-то заботливый родитель с фотоаппаратом: — Постойте в кадре с моей дочкой, пусть дома похвастается подругам, что за ней такой Тарзан ухаживал…
Я обнимал юную дурнушку за рыжее плечо. Сидел с ней в кафе. Выносил на руках из волн.
Вовремя насторожила одна отдыхающая дама: — Напрасно вы это делали. Тот с аппаратом ей вовсе не отец. Вот найдут ее мертвую в камнях, а на пленке — вы!..
Напугала… И ведь действительно, пропала на следующий день странная семья. Я в Судаке решился и второй раз за юность остриг длинные волосы. Будто переоделся во вражеский мундир. Утешался, что длинные волосы больше не соответствуют моему мироощущению. И во-вторых, вдруг рыжая отыщется в камнях…
Вернулся в Харьков, примчался в зал. И заревновал. Пока меня не было, «братва» приблизила Славика. Мне так показалось. Уж слишком самодовольно он расписывал, как вчерашним вечером на дороге беспонтовый «Жигуль» сшиб старика: — А старый дятел уже на асфальте сориентировался и перекатился под мою «Мазду», — но не тут-то было, Славик просто перенес проныру за шкирку на газон, и был таков…
«Братва» благосклонно слушала. А мне как-то и не обрадовались, словно не узнали.
Славик отпустил шпильку в мой адрес: — Я смотрю, ты причесон наконец-то нормальный сделал. Хоть в «Беркут» записывайся. Там у них нормативы галимые: пятнадцать подтягиваний на турнике, брусья — пятьдесят…
Юр Юрич почему-то поддержал шутку: — Да, Мишаня, он такой беркут, всех заклюет…
А тут еще мимо шел, ни сном ни духом, Виталий. Не понял сути и взялся отговаривать меня от хохляцкого омона, мол, лучше сразу поезжай во французский иностранный легион. И не понимал отчего все веселятся: — Я б сам туда рванул, да возраст не тот!..
Я, конечно, взбеленился и поэтому, когда Славик подставился словом: — Зря отказываешься, верная тема! — рискованно сказал: — У тебя, Славик, по жизни одна тема: образ Татьяны из «Евгения Онегина»…
Настала очередь Славика обижаться: — А ну, повтори! Ответь за Татьяну! — Принял стойку, изобразил все боксерские
— Я ведь с тобой не драться буду Славик, я тебя просто гантелей ебну!..
Такая лоховская клоунада. «Братва» смеялась. Но до кровопролития не дошло. Помирились.
Тогда впервые ужаснула мысль — зачем коротал волосы? Пытался уподобиться «братве»? Они же — изначально другая каста, иная раса. Разве я этого не понимал?..
В прежнем виде я был неуязвим, а в самодельном костюме «пацана» меня подкалывал даже луганский Славик.
И Коля Добро скучным голосом добавил: — Жаль, был на Сагадеева похож…
На выходные «братва» позвала на шашлыки. У них было свое укромное место в лесопарке. Наверное, следует пояснить. «Лесопарк» — это как и «лесостепь», помесь, только в данном случае — природы с городом. У лесопарка не было четких границ, мы приехали туда, где дремучести было больше, чем парка.
Там в открытом кафе «Троянда» прелой сентябрьской порой состоялось представление. И Славик стал истинным гвоздем программы. Помню, каким же он вырядился франтом — кокетливая футболка без короткого рукава, невиданные джинсы, украшенные цепочками, остроносые кремовые туфли…
Кафе частично стояло на костях деревьев. Столы из пней, лавки из поверженных стволов — резервация для случайных посетителей. Была цивилизованная полянка с пластиковой мебелью. И была площадка-вип, на дощатой террасе, под тентом. Там расположилась «братва». Потом подъехали еще гости — гротескного вида бандиты, человек-снеговик — круглый и лысый, и человек-кабан — мясистый, желтоклыкий.
Юр Юрич передал улыбчивому азербайджанцу мясо и прочую снедь. Кормили вкусно — повар лез вон из шкуры. Я, хмурый, сидел да помалкивал. Коля Добро, чтоб расшевелить застолье, рассказал гостям про Аслана и потолок, я скорчил постное лицо, не стал сверкать и раскланиваться…
Больше выступал Славик — хмелел, блажил. И судьба выбрала его.
Я не заметил, что в «резервации» появились странные посетители. Когда я их увидел, то уже не сводил с них глаз. Двое.
Для бабьего лета они вырядились излишне тепло и мрачно — черные долгополые одежды в железных побрякушках. У парня были длинные, до лопаток волосы. Его спутница отличалась бледностью и угольным выразительным ртом.
Похожих на них — но лишь похожих! — я видел годами позже. Но в далеком девяносто третьем году на Харьковщине не водились «готы».
— О, неформалы! — развеселился Славик. — Неферы! — Он несильно пнул меня локтем, голосом привлек всеобщее внимание: — Сродственники твои бывшие! — пантомимой изобразил длину моих утраченных волос. — Такие же лохматые! — пояснил гостям. — Мишаня просто был таким же! Недавно стал выглядеть как пацан!..
Я промолчал.
Странную пару теперь рассматривал весь наш вип.
— Кто такие? — спросил у стола человек-кабан.
Гена чуть сощурил глаз, будто целился: — Рокеры…