Мясной рулет. ВСТРЕЧИ С ЖИВОТНЫМИ
Шрифт:
Я решил, что надо сделать для "бандитов" настоящую клетку, если я не хочу, чтобы они своими вылазками сеяли панику среди моих зверей. Я соорудил прекрасную клетку со всеми удобствами. На одной половине была просторная спальня, на другой - площадка для игр и столовая. Там было две двери: через одну я мог просунуть руку в спальню, через другую - положить корм в столовую. Но кормить зверят было очень трудно: стоило им заметить меня с тарелкой, как они сбивались в кучу возле дверцы, вереща от нетерпения, а когда дверь приотворялась, они всем скопом вырывались оттуда, вышибали тарелку у меня из рук и летели вместе с нею на землю, где все смешивалось - кузиманзе, кусочки сырого мяса, сырые яйца и потоки молока. Когда я пытался поднять их, они частенько меня кусали - не со зла, а просто по ошибке, приняв мои пальцы за нечто съедобное. Да уж, кормить "бандитов" было не только накладно, но и очень больно. Пока я не доставил их в целости и сохранности в Англию, они кусали меня вдвое чаще, чем любой другой зверь, какого я вообще когда-нибудь
На другой день после их водворения на новом месте я зашел посмотреть, как они себя чувствуют. Кузиманзе топали по огромной клетке с совершенно потерянным видом, подавленные массой незнакомых форм и запахов. "Бедные крошки, - подумалось мне, - они совсем расстроились". Они были такие заброшенные, такие несчастные. Мне стало ужасно жаль своих малышей. Я сунул палец в клетку и поманил, потом позвал их. Мне казалось, что разговор со старым другом их приободрит. Пора бы мне быть поумнее: "бандиты" бросились ко мне со всех ног и вцепились в мой палец, как бульдоги. Я рявкнул от боли и с трудом стряхнул с пальца угрюмую семейку. Когда я уходил, вытирая окровавленную руку, мне вдруг показалось, что я не так уж горюю, расставшись с ними. Конечно, без "бандитов" жизнь лишена многих острых ощущений, зато и невыносимой боли можно не опасаться.
ВИЛЬГЕЛЬМИНА
Почти все новые знакомые, услышав, что я отлавливаю диких животных для зоопарков, задают одинаковые вопросы, в одном и том же порядке. Первый вопрос: это очень опасно? Отвечаю - нет, если вы не натворите каких-нибудь глупостей. Затем меня спрашивают, как мне удается поймать животных. На этот вопрос ответить потруднее, потому что есть сотни способов ловить диких животных; подчас никаких традиционных способов нет, и приходится выдумывать что-то прямо на ходу. Третий стандартный вопрос: а вы не привязываетесь к своим животным, не грустно вам отдавать их после экспедиции? Да, конечно, еще как привязываюсь; порой, когда расстаешься с существом, прожившим рядом с тобой восемь месяцев, просто сердце разрывается.
И ведь бывает же, что совершенно неожиданно для себя отдаешь сердце самому несообразному животному, какому-нибудь маленькому чудищу, которое в обычной обстановке вызвало бы у тебя прямо противоположные чувства. Одним из таких существ, помнится, была Вильгельмина.
Вильгельмина - это самка хлыстоногого скорпиона, и, если бы мне сказали, что настанет день, когда я почувствую хоть малейшую симпатию к хлыстоногому скорпиону, я бы ни за что не поверил. Из всех населяющих земной шар живых существ хлыстоногие скорпионы самые несимпатичные. Для тех, кто не обожает пауков (а я именно такой человек), хлыстоногий скорпион просто воплощение ужасного кошмара. Он похож на паука размером с грецкий орех, расплющенного паровым катком в тонкую, как вафля, лепешку. Лепешка топырится во все стороны бесчисленными, на первый взгляд, угловатыми лапами, занимая окружность с суповую тарелку. В довершение всего возле головы, если только можно сказать, что у подобного создания есть голова, находится пара неимоверно длинных, похожих на хлысты ног, которые у взрослого экземпляра достигают длины в двенадцать дюймов. Эти существа способны скользить по любой поверхности с неслыханной резвостью - вверх, вниз, в сторону - и заталкивать свое отвратительное тельце в трещины, куда не поместился бы и кусочек папиросной бумаги.
Вот что представляет собой хлыстоногий скорпион, и для всех, кто терпеть не может пауков, это просто сущий дьявол. К счастью, он совершенно безобиден - если у вас здоровое сердце.
С родичами Вильгельмины я впервые свел знакомство в тропических лесах Западной Африки, где ловил животных. В тех местах охотиться всегда трудно - по множеству причин. Во-первых, деревья там настоящие великаны, высотой до ста пятидесяти футов, с толстенными стволами, что твоя фабричная труба. Листва в их кронах густа и обильна, ветви переплетены лианами и украшены паразитическими растениями - настоящие висячие сады. Но все это находится в восьмидесяти - ста футах над землей, и добраться туда можно только по гладкому, как столб, стволу, без единого сучка до высоты в семьдесят футов. Это верхний горизонт тропического леса, самый густонаселенный, где в относительной безопасности обитает множество животных, которые на землю спускаются или очень редко, или ни разу за всю жизнь. Расставлять ловушки в пологе леса - дело нелегкое. Порой все утро убиваешь на то, чтобы вскарабкаться на дерево и надежно пристроить ловушку. А когда с облегчением касаешься ногой земли, проклятая ловушка сама собой захлопывается с торжествующим лязганьем, и весь изнурительный процесс приходится повторять заново. Вот почему, мирясь с печальной необходимостью ставить ловушки в кронах, вы всегда мечтаете отыскать менее трудоемкий способ ловить нужных вам животных. Один из самых интересных и добычливых способов ловли - выкуривание обитателей гигантских стволов.
У некоторых лесных великанов, с виду совершенно крепких и надежных, на самом деле внутри находится дупло, иногда во всю длину. Такие деревья и надо разыскивать, хотя это вовсе не просто. За день можно найти от силы штук шесть, и только одно из них принесет после подкуривания приличный улов.
Подкуривать дуплистое дерево - настоящее искусство. Для начала, если понадобится, нужно расширить отверстие внизу и разложить возле него небольшой костер из сухих веток. Затем надо послать двух
Такое полое дерево, населенное живностью, очень похоже на многоэтажный дом. В квартирах первого этажа, например, обитают гигантские сухопутные улитки, размером с яблоко, которые вылезают из укрытия со всей скоростью, доступной улиткам в минуту бедствия. За ними следуют животные, то ли предпочитающие бельэтаж, то ли не умеющие лазать: крупные лесные жабы, спины у которых цветом и узором напоминают сухой лист, а щеки и бока - яркого, чудесного цвета красного дерева. Они вразвалочку вылезают из-под корней с уморительно высокомерным и возмущенным видом, а на открытом месте вдруг припадают к земле и озираются с трогательной беспомощностью.
Принудительно выселив нижних жильцов, приходится подождать, пока обитатели верхних этажей доберутся до отверстий внизу ствола. Первыми почти всегда выползают гигантские многоножки - забавные создания, похожие на толстенькие, тугие сардельки с бахромой бесчисленных ножек на брюшке. Я, признаться, питаю слабость к этим безобидным, довольно глупым существам. Потешнее всего наблюдать, как такая сарделька, оказавшись на столе, бросается со всех ног вперед, добирается до края и, даже не замечая, что опора уходит из-под ног, неистово молотит в воздухе ножками, продолжая двигаться в пустоту до тех пор, пока не начнет сгибаться вниз под собственной тяжестью. Тогда, наполовину вися над пропастью, многоножка замирает, обдумывая положение, и, очевидно, смекает, что не все в порядке. И вот, начиная с самой последней пары ног, она дает задний ход, подтягивается на стол, чтобы, добравшись до другого края, повторить тот же трюк сызнова.
Наступая, так сказать, на пятки гигантским многоножкам, бросаются в бегство остальные жильцы верхних этажей: кто лезет вверх, кто - вниз. Среди них могут оказаться белки с черными ушками, зеленой шкуркой и изумительно красивым огненно-рыжим хвостом; серые гигантские сони сломя голову выскакивают из дупла, а пушистые хвосты тянутся за ними, как струи дыма; вылезает парочка буш-бэби с громадными удивленными глазами и тонкими, дрожащими ручками, словно у древних старичков. И само собой, масса различных летучих мышей: одни - толстые, бурые, с причудливыми, похожими на цветы выростами на рыльцах и большими прозрачными ушами; другие - ярко-рыжие, их мордочки со свиными пятачками закрывают черные уши. И пока продолжается диковинное шествие животных, повсюду кишмя кишат хлыстоногие скорпионы: они бесшумно снуют вверх и вниз по стволу с непостижимой, жуткой скоростью, а стоит замахнуться на них сачком, как втискивают свои отвратительные тельца в мельчайшие щелки, а потом вдруг возникают ниже, футов на десять, скользя прямо на вас с явным намерением найти убежище у вас за пазухой. Вы отскакиваете подальше, а мерзкая тварь буквально исчезает, только из трещины коры торчат две шевелящиеся антенны, выдавая ее присутствие. А ведь туда и визитную карточку не запихнешь! Да, из всего звериного населения Западной Африки хлыстоногие скорпионы нанесли, я думаю, самый большой ущерб моему здоровью. Тот день, когда я прислонился к дереву, а исключительно крупный и длинноногий экземпляр пробежал по моей голой руке, запомнился мне навеки. Это сократило мне жизнь на год, не меньше.
Но вернемся к Вильгельмине. Вильгельмина - весьма благовоспитанная и здоровенькая крошка - была одним из десяти близнецов, и мое близкое знакомство с нею началось с того, что я поймал ее мать. Это была чистая случайность.
Много дней я провел в лесу, подкуривая деревья, чтобы раздобыть редкостную зверюшку - карликового шипохвоста. У этих мелких млекопитающих, похожих на мышек с длинными пушистыми хвостами, между передними и задними лапками натянута своеобразная перепонка - с ее помощью они скользят по воздуху легко, как ласточки. Шипохвосты живут колониями в полых стволах деревьев, но самое трудное - отыскать дерево, где ютится такая колония. И когда после долгих и бесплодных поисков я наконец обнаружил драгоценных зверьков, более того - ухитрился изловить несколько штук, я себя не помнил от радости. Я даже соблаговолил обратить внимание на многочисленных хлыстоногих скорпионов, шнырявших по стволу. Вдруг мне на глаза попался чрезвычайно странный с виду экземпляр, который и вел себя как-то странно; я смотрел на него словно завороженный. Во-первых, этот щеголь носил что-то вроде зеленой шубы, почти целиком скрывавшей шоколадно-коричневое тело. Во-вторых, он продвигался по коре неторопливо и осторожно, а не молниеносными перебежками, как нормальные хлыстоногие скорпионы.