На Очень Секретных Основаниях - 2
Шрифт:
Раскинув расстегнутую немецкую шинель и ерзая мерзлыми подошвами по раскаленному асфальту, Саймон быстро отошел на несколько шагов, чтобы избежать нового клубкования их уроборосов. Усевшись в стороне, он, со вздохом облегчения, стянул тяжелые сапоги.
– Ну разве не кайф? Как мало мы ценим такие вещи.
Сквозь вытаращенные глаза трех вяленых войной рыбин проделась новая реальность.
Еще выразительно медлительный от усталости, с серым от копоти и кровоподтеков лицом, Дэвид избавился от шапки. На коже, опаленной жарким пламенем, вздулись
– Ты мне вот что скажи, дорогой, о чем ты таком доверительно размышлял и думал, что ваши мысли с Джульеттой совпали? И нас закинуло на передовую Второй мировой?
Независимый по натуре марсианин вдруг стал похож на меленького мальчика, рождественским утром. Щеки были измазаны грязью и золой, как шоколадными конфетами. Когда, потянув за опущенное ухо, он снял шапку-стала видна на голове ссадина с запекшейся кровью.
Война пососала их и выплюнула, как камушки. Не приняв за угощение. Тут могли существовать только надуманные злодейства и интриги. А ковер едкой расцветки, на которой вызывает война, всегда покрывают пятна крови. И не вся правда, что линии фронта очерчены только в нашей голове.
Оттаивая. Теряя озверелость. Преображаясь. Становясь человечнее, Саймон ответил:
– У мня на Марсе первоклассная коллекция моделей гражданских и военных самолетов прошлого,-слегка конфузясь, заявил агент времени:-А штурмовика "Ил-2", такого, как я увидел во время показательных воздушных боев, возле супермаркета, до сих пор нет,-с досадой истинного коллекционера произнес Саймон:-И как-то, понимаете, в голове всплыло ненароком. Я конечно знаю: каждый работающий с наручной машиной времени обязан четко контролировать мысленный процесс в момент клубкования уроборосов. Но я отвлекся.
"Нет идиота-страшнее коллекционера."
– Да иди ты,-психанул Дэвид.-Самолетик переростку понравился. В песочке совочком не наигрался. Куличики не долепил,-процедил сквозь зубы бывший воздушный маршал. Каждое его слово было пропитано сарказмом.
Джульетта согнулась пополам и беззвучно хохотала, катаясь по аккуратно выкошенной лужайке.
– Шевелитесь быстрее!-уже в более привычной для себя манере, прикрикнул на них Саймон, скидывая шинель:-Вы же не на войну собираетесь,-попробовал пошутить марсианин.
– Когда решают два горлопана-всегда все идет наперекосяк,-невероятным образом проявив женскую логику, обвинила их Джульетта. Затем избавилась от платка, скинула фуфайку и сняла гимнастерку. Снимая уроборос, убрала мятежную прядь со лба и вернула Дэвиду наручную машину времени. В ее глазах не угасал озорной огонек. Теперь к ней вернулись силы вновь проявить свой характер.
Ель штопала широкими стежками веток тюлевые облака к небесам. Случайно прихватив фюзеляж прогудевшего над головой самолета. Всего лишь, заходящего на посадку.
В месте соединения двух садовых шлангов, островком прохлады плясала хрустальная струйка. Разбрасывая искрящуюся взвесь брызг и устраивая переливчатую игру света. И не хватало никакого воображения,
"Лето влюбляет тебя в этот мир. Зима учит в нем выживать."
Эти мысли, ассоциации, лезли в голову, как какие-то благоухающие открытия! Мир выглядел чересчур хорошо, чтобы можно было в него поверить.
Не имея никакого права на существование, клочковатая снежная поземка вилась у ног профессорской дочки, которая переобувалась в припасенные кеды. И вдруг Джульетта поняла, что это тополиный пух.
В ту же секунду она окончательно осознала, в какой дали находится от того места, где была только что. Под ногами чернел горячий от солнца, местами потрескавшийся асфальт. Свежий, сладковатый аромат цветов по-прежнему казался чем-то сверхъестественным. Мясисто тяжелые, прихотливо изнеженные бутоны роз пурпурными и чайными кочанами гнули кустистые стебли к плетеной ограде.
"Ничто тут не выглядело посторонним, кроме них самих."
Подбежал тот самый испуганный пес с репейником в шерсти. И мотая хвостом, дал потрепать загривок и почесать у себя за ухом, щурясь от счастья.
"Наверняка от них несло так, что собака приняла за своих. И это было черт знает как здорово!"
Джульетта все приняла. Окончательно проклюнувшись и поняв, что вернулась.
Пес ловил на вывалившийся язык пахучие запахи жизни. И ненароком облизнул лоб Джульетты. Пряди черных волос прилипли. Изможденная, но мужественная, Джульетта пихнула собаку. Закрутила намеренно небрежный пучок на голове. И тут девушка увидела свои руки.
"О боже! Все ее тело было в синяках."
Руки, с лиловыми пятнами ссадин, тонко повисли по бокам.
"Одно дело-знать о чем-то таком. И совсем другое-пережить."
И тут, провозглашая надежность ее предыдущих поступков, произошел легкий сдвиг. Самовосприятие ликвидировало слепую зону. Принудительная сила реальности наконец сделала профессорской дочке свой подарок. И она вдруг увидела то, что до этого не было. Обширная тень прятала от солнечного зноя группу людей. Их голоса были почти не слышны. В ней она узнала сразу несколько человек, которых прежде встречала в компании своего отца. А когда один отшагнул, в юной студентке поднялось ликующее волнение и девушка издала радостный вопль.
Джованни Вирджинио Скиапарелли улыбнулся лукаво, как герой с афиши авантюрного фильма и бросился к дочери.
В наилучшем виде!
На профессоре был легкий шелковый костюм лимонного цвета. Сорочка молочно-восковой спелости, с галстуком оттенка сливочного ликера. Сухим блеском сверкали туфли "Оксфорд". Голову украшала мягкая льняная шляпа с продольной ложбинкой.
Джульетта рассмеялась от овладевшей ей легкости, вся подалась навстречу и успела сделать к отцу всего пару шагов, как он стремительно и порывисто подхватил ее и закружил, прижимая к себе. Скиапарелли пожирал дочь черными как оникс глазами. Стремясь снова и снова убедиться, что это она.