На пути к посвящению. Тайная духовная традиция ануннаков

де Лафайет Максимиллиан

Глава шестая

Посвящение в Peres du Triangle

В Париж я вернулся другим человеком; с этого момента и впредь мне предстояло жить двойной жизнью. Только мама заметила, как я изменился, однако, с привычным ей тактом, ничего не сказала. Мне не раз приходилось задумываться о том, как много ей было известно о моей связи с улемами и почему она никогда не затрагивала эту тему, тем более что сама, судя по всему, также относилась к их числу. Очевидно, что жила она в полном согласии с кодексом улемов. На то было множество указаний — в частности, безграничная любовь к животным. Мало того что мама придерживалась принципов вегетарианства, она ни за что бы не приняла на работу человека, который хоть в чем-то проявлял неуважение к животным

или дурно с ними обходился. Ее бескорыстная помощь нуждающимся, способность мгновенно оценивать ситуацию и реагировать на нее должным образом, а также умение быстро усваивать новые знания — все говорило в пользу такого предположения. На принадлежность к улемам указывало полное безразличие к организованной религии и открытость к любым вопросам духовного плана. К тому же, не будь она улемом, с какой бы стати Мастеру Ли и Рабби Мордехаю проводить так много времени в нашем доме? Вряд ли это было простым совпадением. Наконец, уже много лет спустя я понял: не будь она хотя бы отчасти вовлечена в их деятельность, ни за что не отпустила бы меня, семилетнего ребенка, в то давнее путешествие в Гонконг и Бенарес (особенно в сезон тайфунов). Однако она никогда не заговаривала о подобных вещах, я же, в свою очередь, чтил ее молчание, которое она так и не нарушила до самой смерти Полагаю, у нее были на это свои причины.

Я начал готовиться к получению докторской степени, однако теперь, благодаря открытому Каналу, это не составляло для меня никакого труда, так что занятия отнимали у меня совсем немного времени. В результате я с головой ушел в другие интересы. К примеру, мне удалось опубликовать поэтический сборник, который ждал небывалый успех. Его удостоили похвалой даже такие въедливые критики, как члены LAcademie Fran$aise.

Вдохновленный этим успехом, я начал писать другие книги, на этот раз — на тему французской литературы. Очень скоро их начали использовать в качестве пособий в школах, хотя вряд ли там знали о том, насколько молод был их автор… Это ничуть не мешало мне вести активную общественную жизнь, и в скором времени я обзавелся множеством друзей — не только среди ровесников в университете, но и у себя дома, поскольку дом наш, как и прежде, оставался salon de culture для влиятельных и интересных людей, привлеченных сюда элегантностью и радушием мамы. Многие из моих новых друзей были серьезными фигурами в мире бизнеса и политики Тем не менее это составляло лишь часть моей жизни. Еще в Будапеште, перед самым моим отъездом домой, Рабби Мордехай сообщил, что в один прекрасный день мне позвонит представитель Peres du Triangle. Мне не составит труда распознать его, поскольку он назовет меня кодовым именем Набиль, что означает «Вестник».

Как-то вечером я сидел дома за книгой, как вдруг раздался телефонный звонок. Взяв трубку, я услышал чей-то голос:

— Набиль?

— Да, Набиль слушает, — ответил я.

— Прошу вас, завтра вечером, в семь часов, приходите в Кафе де ля Пэ. Займите столик на веранде и закажите чашечку кофе. В скором времени я присоединюсь к вам.

— А вы меня узнаете?

— Да, мне известно, как вы выглядите, — ответил абонент.

— Что ж, прекрасно, — заметил я. — Но мне бы хотелось знать ваше имя.

— Только не по телефону. Будет лучше, если я представлюсь при встрече, — заявил он и повесил трубку.

Ну вот и дождались, подумал я. Теперь очень многое зависело от этой встречи. Поначалу я хотел позвонить Рабби Мордехаю в Будапешт — попросить у него совета, — но затем передумал. Он верил в меня, верил в то, что я смогу самостоятельно справиться с задачей. И я вдруг понял, невзирая на естественную тревогу, что готов принять на себя такую ответственность.

На следующий вечер, как и обещал, я отправился в Кафе де ля Пэ и устроился за столиком на веранде. Стараясь выглядеть как можно обыденнее, я заказал себе чашечку кофе и свой любимый десерт — эклер. Беда лишь в том, что в Париже у меня было полно знакомых, а кафе это пользовалось большой популярностью, так что к столику

начали один за другим подходить разные люди. К счастью, все они ограничивались простым приветствием, пока не подошла очередь моего старого приятеля. Бертран был главным редактором одного очень влиятельного журнала. Человек необычайных способностей, он получил эту престижную должность в очень раннем возрасте. Лично мне Бертран очень нравился, однако в данном случае это был последний человек, которого мне хотелось видеть, — я боялся, что он, по своему обыкновению, заведет со мной беседу и отпугнет тем самым представителя Peres du Triangle.

— Что ты тут делаешь в эту пору, Жермен? — подошел ко мне Бертран. — Разве тебе не нужно работать?

— В такой славный вечерок нет никакого желания корпеть над книгами. Вот я и решил тут встретиться кое с кем, — я старался сдерживать раздражение. Почему он не уходит? У него что, других дел нет?

— Да, вечер действительно очень славный, — промолвил Бертран. — Пожалуй, мне тоже стоит выпить чашечку кофе. Как тебе этот эклер, Набиль?

Я буквально подскочил на месте.

— Ты?! Не может быть!

Бертран рассмеялся и присел за столик.

— А почему бы и нет? Что мешает мне быть их связным?

— Мне казалось, меня ждет встреча с таинственным незнакомцем, — ответил я, пытаясь принять эту поразительную метаморфозу.

— Да уж, мне трудно сойти за таинственного незнакомца! — расхохотался Бертран.

В нем и правда не было ничего загадочного. Полный, невысокий, с веселым круглым лицом, он менее всего походил на образ предполагаемого представителя Peres du Triangle. Я-то воображал, что меня ждет встреча с высоким, худощавым господином средних лет, в низко надвинутой на лоб шляпе, с пристальным взглядом пронзительно-черных глаз.

— Как поживает Рабби Мордехай? — Бертран махнул рукой, подзывая официанта. — Мне, пожалуйста, то же, что месье Люмьеру, — сказал он, после чего вновь повернулся ко мне. Со стороны могло показаться, что это обычная встреча двух старых друзей.

— Рабби, как всегда, в полном порядке. Я понятия не имел, что вы знакомы.

— Серьезно? Так ты не знал, что это Рабби Мордехай помог мне получить работу в моем журнале?

— Даже не догадывался. Впрочем, что удивляться: у этого человека масса связей.

— Со временем то же самое можно будет сказать и про нас, — заметил мой друг. — Когда состоишь в такой организации, как Peres du Triangle, перед тобой открыт весь мир. Я, как тебе скажет всякий, обладаю выдающимися способностями, но неужто я смог бы сам по себе занять столь значимую должность? Сам знаешь, во Франции людей моего возраста считают детьми.

— Тем не менее ты превосходно справляешься со своей работой, и это факт.

— Верно, но одних заслуг в нашем мире недостаточно. Без связей много не достигнешь.

— А причастность к Peres du Triangle позволяет открыть нужные двери.

— Именно. Видишь ли, Peres du Triangle — лишь одна из организаций улемов. Они отвечают за тех из нас, кого с детства отбирают за определенные качества служить в миру и для мира. Другие организации улемов занимаются посвящением тех, кому больше подходит чисто духовный путь. Эти люди проведут свою жизнь иначе, уединившись от мира.

— Лично я предпочитаю жить в гуще событий.

— Как и я. Почему нас, собственно, и избрали для этого пути. Улемы точно знают, на что ты годишься, даже если ты еще совсем ребенок. Они ни за что не станут действовать против природы, пытаясь сформировать из тебя иную личность. И они не ошибаются в своем выборе. Это одна из причин, по которым ты занимался у Мастера Ли и Рабби Мордехая — наставников, занятых решением сложнейших политических и экономических проблем. Оба они живут в миру, а не где-нибудь на вершине уединенной горы.

— Мне еще многому предстоит научиться, — заметил я. — И хотя занятия мои начались в раннем детстве (думаю, впрочем, как и твои), тому, что еще нужно освоить, просто нет конца.