На все четыре...
Шрифт:
Крадущуюся девчонку дозорный заметил издалека. По рации вызвал подкрепление и они устроили настоящее сафари, гоняя ее по району. Убегая Хиросима предусмотрительно уходила не в сторону своего поселка, а рвалась к лесу. Не помогло. Её поймали. Она дралась отчаянно. Благо, и загонщики, в основном, были помладше ее. Но, одна против восьмерых… Без шансов.
Что было дальше — понятно без слов. Разгоряченные и одуревшие от безнаказанности мальчишки, и новая, свежая девчонка… Вот только Серафима-то была из детдома. Половую жизнь начала, как бы, не в двенадцать
А сломать её пробовали, и не раз. Но ни изнапсилования, ни побои не помогали. Рабыни из неё не получилось. При любой возможности она сама кидалась на своих мучителей. В итоге: один сломанный нос, одна прокушенная рука, несчетное количество синяков. А когда по недомыслию ей в руки сунули лопату и приказали копать… О-о-о! Это они лопухнулись. С длинными палками она обращаться умела. Как итог — двое цыганят были серьёзно покалечены. Одному пленная медичка потом руку ампутировала. Ну, а Симу… Будь дело в феврале или в марте, её бы пристрелили не задумываясь. Но на дворе стоял конец мая и непокорную девчонку продали восточникам на арену. Хоть какая-то выгода.
Во время её рассказа на арену из своей каморки вылез бледный, как полотно, и едва живой Браза. Опираясь на костыль он с трудом проковылял в тенёк, и замер там около бочки. Прошло почти двое суток с момента его боя, но рана в бедре, видать, очень серьеёзная, и крови много потерял.
— Хана хачику, — прокомментировал наблюдавший за ним Грека — в следующем туре, на кого бы он не попал, проиграет всё равно.
— Да. Не боец, — согласился я. — Впрочем, нам всем до второго тура ещё тоже, дожить нужно.
С этим никто спорить не стал. Вообще, обсуждать турнир не тянуло. Не знаю, специально ли так было сделано, или случайность, но мы все трое ещё не участвовали в боях. А их, боев, то есть, осталось всего три в первом круге. Теоретически мы, конечно, могли разойтись по всем трех боям по одиночке. Но шансов на это, надо признать, было немного. Уж очень вероятен сценарий, когда двоим из нас прийдется встретиться на арене друг с другом. Поэтому и говорить что-то по этому поводу не хотелось.
Наши размышления прервало появление единственного в нашей компаниия, уже прошедшего первый круг. Из своей комнаты вышел Дон. Он ковылял в сопровождении того самого Чёрта-Додика, опираясь на него, и снова был пьян.
Додик явно не хотел выпускать его на улицу, но Дон с пьяной настойчивостью стремился к нам. Пьяный мальчишка был смешон и отвратителен. Пьяные все и всегда смешны своей нелепостью. Но пьяные дети — это вообще нечто! Особенно, если до этого они никогда даже не пробовали алкоголь. Он всё пытался рассказать нам о своих переживаниях
Мы, конечно, попытались привести его в чувство. Шуганули Додика. Облили пьяненького холодной водой. Потом еще раз. Потом… А потом появились охранники, во главе с Кержаком, и забрали у нас мальчишку. Мол, «он сам решает как ему проводить дни между боями. Вам же говорили, что можете просить всё, что угодно. Вот он захотел выпить. Это его священное право и вы не смеете ему мешать». И увели его обратно в каморку.
— Пи…ы, — выдохнула им в спину Хиросима. Кержак дёрнулся, как от пощечины, но оборачиваться не стал.
— Они это специально, — печально заметил Грека. — Чтоб мы сбежать не могли. У Шиши, вон, девку его забрали в заложники, Дона спаивают, чтоб он от нас откололся. Арбуза в первый же день на арену вызвали.
— Нам уже не собрать достаточно народу, чтоб бунт замутить. Прав был Качан. Это нужно было в самый первый день делать.
— Но как? — возражает Сима. — Сначала никто никого не знает. Пока познакомимся, пока поймем кто чего стоит, а тут ещё эти гады-»добровольцы»… Недели не прошло, и уже поздно.
— Всё так и задумано. Разделяй и властвуй. Истина старая, как сам мир, но от этого не менее верная.
— И что нам теперь делать?
— Драться. У троих шансы больше чем у одного, чтобы там не говорил Качан. Чем дальше мы пройдем по турниру, тем больше шансов у одного из нас. А победитель будет жить… Будет жить не только за себя, но и за всех погибших товарищей.
— Сильно сказано, — Грека с уважением поглядел на меня — Глубоко копнул. Точно подмечено.
В это время на арене появился Курок. После вчерашней своей победы он, казалось, стал еще более заносчив, чем раньше. Хотя, казалось бы, куда уж больше то? Но вот, он-таки смог найти куда. Ну как же! Он же прошел первый круг. На нас, простых смертных, он после этого вообще смотреть перестал.
— О! Слышите скрежет? — глядя на этого высокомерного верблюда внезапно спросила Хиросима.
— Нет, — недоуменно ответил Грека — Какой скрежет?
— Ну как же… Он же носом небесный свод царапает.
Пару мгновений у нас с Грекой ушло на то, чтобы понять, что она имела в виду, а потом мы весьма неинтеллигентно заржали. На свою беду её шутку услышал и сам Курок, и не смог пройти мимо.
— Э, ты чего базаришь, курица? Тебя что не…
Пройди он молча, я, скорее всего, не взорвался бы. Но стоило увидеть эту мерзкую рожу, цедящею презрительные слова, и я тут же вспомнил вчерашний бой. Его финальную стадию. Подлый удар в спину, перерубивший позвоночник, мясницкий удар, отрубивший руку с зажатым в нем шестопером, добивающий удар в голову…