Набат

Супрунчук Виктор Петрович

— Уважаемые товарищи, сегодня к нам приехали наши соратники… — начал мастер.

— Короче, Иван Александрович, — прервал его Лихов. — Нет времени на долгие разговоры. Это, хлопцы, будет ваш бригадир. Встань, Богдан.

Молодой усмехнулся и, сидя, наклонил голову. Лихов сунул руку в карман за платком, недовольно посмотрел на него.

— Вопросы есть? Нету. Знакомьтесь — и за работу. До свидания.

Начальник участка последний раз провел платочком по своему лицу и пошел с собрания. Около двери оглянулся:

— Провожать не надо. За работу, быстрее за работу!

Ребята смотрели на Богдана, а он на них. «Что за

человек?» — подумал Федор. На прощание, когда он уезжал на практику, отец сказал ему: «Слушай начальника и выполняй все, что он прикажет. Так будет легче жить. Никто не любит, если ему не хотят подчиняться».

В жизни Федора был уже один начальник. На кирпичном заводе, мастер по фамилии Кедров. Всю смену обычно бегал по цеху и ругался. Федор один раз не смолчал, потом второй, и Кедров стал кричать на него чаще. Когда Федор увольнялся, мастер не захотел подписать бумагу. И Федор думал оставить документы на этом заводе, ни с чем уйти — не было уже сил ходить по кабинетам и доказывать свою правоту.

— Что носы повесили, будто мировой потоп, — сказал Богдан. — Вы — не птицы, а я — не Ной. Меня зовут Василем. Вы еще мало каши ели, а я десятый год на столбах.

— Что с этого? — спросил Яков.

— А то, что я тебя, может быть, научу монтажному делу.

— А ты, Василь, архимендринулас не ставил на высоковольтной? — спросил Третьяк.

Богдан иронично хмыкнул, похлопал Ивана по плечу и закурил. Разговор прекратился. Богдан курил, а ребята сидели, поглядывая на него. Молчал почему-то и мастер. Его мускулистая шея была красной, и Федор увидел на лице капельки пота. Иван Александрович жалел, что не пошел к начальнику управления и не попросил, чтобы дали другого бригадира. От прорабов мастер все узнал о Богдане. Сказали ему, что этот монтажник был специалистом высокого класса, но и не меньшим любителем спиртного. Два месяца назад Богдану понизили разряд, и будто бы разговор шел об увольнении. По его вине случилось какое-то происшествие, которое едва не закончилось смертью монтажника. «Кто этого человека направил сюда?» — думал мастер.

— Я ехал всю ночь, устал, — сказал Богдан. — Надо сегодня отдохнуть. Вы, надеюсь, знаете, что делать?

— Знаем, начальник. Мы знаем, а вот ты? — захохотал Яков.

— Ты, рыжий, слишком наглый. — Богдан стянул левый сапог, поправил портянку. — Возможно, после обеда буду.

Деревня была большая, и мастер за час обошел все дома, уговаривая хозяев взять Богдана на квартиру. И только когда зашел в последнюю избу, в которой жила горбатенькая Тэкля, их встретили радостно. За столом сидели хозяйка и двое мужчин. Коренастый, с черными усами, жил по соседству с Иваном Александровичем.

— Прошу, дорогие гости, — пригласила Тэкля. — По рюмке и для вас найдется.

— Спасибо, мы к вам насчет квартиры, — как можно ласковее сказал мастер, потому что ему не понравилось здесь, и повернулся к выходу.

— Кому нужна квартира? Вам? — спросила хозяйка Богдана. — Или вам? — Тэкля прекрасно знала, что мастер живет не первый день в деревне и речь идет не о нем.

— Извините. Пойдем, Иванович, — сказал мастер.

— Почему же мне и не взять. Деньги нужны. Да и парень будто бы неплохой. — Тэкля подошла к Богдану, заглянула ему в глаза. — Беру его. Вот эта комната твоя.

— Как, Иванович? — спросил мастер у Богдана.

— Остаюсь.

— Тогда я пошел к ребятам. После обеда ожидаем и вас.

Закрывая

дверь, Иван Александрович увидел, как Богдан сел за стол. «Посмотрим, будет не в ту сторону править — поеду к начальнику управления. Ребята только жить начинают, никому не позволю их портить», — думал мастер.

На флоте он воспитывал матросов, учил крепко стоять на палубе и не бояться шторма. Когда увольнялся, решил пойти на какой-нибудь завод дежурным электриком. Смену поспал в цехе, а две или три — как устроишься — дома: занимайся своим делом. Дали ему неплохую пенсию, оставили квартиру в южном приморском городе. Детей у них с женой не было. Возвращаясь из далекого похода, он всегда искал глазами на пирсе и свою жену. Только за все время она встретила его несколько раз. Она работала в театре, гордилась этим и очень жалела, что Иван Александрович не офицер.

По ночам ему снилось море и корабль, шторм. Через неделю он лег в госпиталь, а когда вернулся домой, квартира была пуста. Даже его вещей не было в шкафу. Висела только морская форма. Два дня с утра до вечера с соседом-рыбаком он ремонтировал квартиру. На третий день принял ледяной душ и собрал чемодан. Квартиру он сдал в КЭЧ и первым поездом поехал в родные места. В райкоме партии, куда Иван Александрович пришел стать на учет, ему предложили должность мастера в училище. Он понимал, что ему повезло: здесь были такие же новобранцы, как и на корабле, и их надо было учить жизни. Однако на флоте проще: приказ начальника — закон для подчиненного. А здесь…

Мастер не зашел на свою квартиру, а пошел напрямик через поле к складу. Около дверей горел костер, на ящиках сидели Николай Макарчук и Василь Криц. Они готовили для столбов арматуру. Два полных ящика уже стояли в стороне.

— Устроили начальника на квартиру? — спросил Макарчук.

— Устроил.

— И где это нам его нашли? — спросил Криц.

— Вы работайте лучше…

— Много денег получим? — Макарчук издалека бросил изолятор в ящик.

— Что это такое? — Мастер достал разбитый изолятор из ящика и положил рядом с Макарчуком. Тот виновато опустил голову.

— Еще привезут, — вступился за товарища Криц.

— Шутишь?

— Серьезно. — Криц широко поставил ноги и поднял голову. Вызов или игра были в его поведении, Иван Александрович не понял. Он внимательно посмотрел на парня. Были учащиеся, которые нарушали дисциплину на занятиях, не поддерживали порядок в общежитии, и мастер занимался ими. Значит, часть группы вышла из-под его внимания. Фамилии, имена, откуда родом, отметки — вот и все, что он о них знает.

— Каждый изолятор стоит денег, — сказал мастер. — И он должен быть установлен на столб, а не гнить в земле, куда вы зароете эти осколки.

— Жизнь сложная штука! — подняв палец, сказал Криц. — Я, например, не хотел идти в училище, но заставила мать. Ей кажется, что здесь из меня сделают спеца, а я знаю: ничего не выйдет.

— И чем же ты хочешь заниматься?

— Нет времени, нам надо работать.

— Я помогу вам. — Иван Александрович нашел пустой ящик и сел на него. — Мне интересно будет все, что ты расскажешь.

— Пожалуйста. Монтажником работать не буду. Диплом училища не повредит. Пойду в армию, а после устроюсь торговать пивом. За день двадцать-тридцать рублей чистых только на пене. Мужики пьют водку или винцо — бутылку мне. Еще пять. В месяц буду иметь левой ногой семь кусков. Зачем мне этот монтаж?