Над бездной

Шаховская Людмила Дмитриевна

— Она не умерла? бросила тебя? ты говорил…

— Много я тебе, друг, говорил… всего теперь не припомнишь.

— Кто она была?

— А кто была твоя жена?

Вышла пауза.

— Ты не хочешь рассказать мне твоего прошлого, — сказал певец, — зачем же ты допытываешься о моем?

— Пока ты будешь товарищем Аминандра, я ничего не моту сказать о себе.

— И не надо. Какое мне до тебя дело? это кольцо я моту потерять, доставая из сумки какую-нибудь вещь, а на пальцы оно мне не влезает: узко. Носи,

его ты.

Невольник в восторге стал целовать полученное кольцо.

— Друг, — вскричал он, — умру за тебя!.. приказывай!.. повелевай!.. я готов даже в разбойники идти, если ты прикажешь… готов на все из благодарности.

— Не говори этого!.. ты меня не знаешь. Мы сейчас едва не поссорились, и никто не знает, что будет потом.

Певец затрубил опять в свой рог; ему ответили. Заря уже показалась; при ее блеске Нарцисс увидел громадную фигуру Амннандра, подходившего тихими шагами.

— На тебя никто не напал? — спросил он.

— Никто, — ответил певец.

— Зачем же ты звал меня?

— Скажи мне подробности о твоей вчерашней работе. Уже весь Рим знает, что молодой Фламиний убит.

— Да. Надо, друг, поскорей убираться, пока нас не схватили.

— Как ты его убил?

— Бац! — и кончено. Прекрасная Люцилла теперь вполне счастлива; ее супруг. с ней в блаженном Элизие… ха, ха, ха!.. сосватал Аминандр в первый раз, сосватал и во второй… вот так меткая рука!

— Не болтай пустяков! — прервал певец сердито.

— Помогал я ей заманивать его в Неаполь, помогал спасать из тюрьмы, а теперь помог на тот свет перетащить… ха, ха, ха! десять тысяч мои! я увидел в таверне того самого человека, которого ты мне указал, и толкнул его; он выбранился; я затеял с ним ссору и убил его.

— Ты не его убил, — робко возразил Нарцисс.

— А мне что за дело, если и не его? — сказал Аминандр, — должно быть, я убил его, если в десяти местах уже слышал, что он убит, именно он.

Они втроем тихо пошли дальше. Нарцисс размышлял о том, какого несчастного убил гладиатор вместо него? кто мог быть на него похож до того, что весь город признал это сходство?

— Аминандр, — сказал певец, — я нашел еще выгодное дело.

— Какое? — спросил гладиатор.

— Получивши твои десять тысяч, убей самого старика.

— Семпрония?

— Да.

— Это зачем? я не убиваю тех, кто честно мне платит.

— Когда он тебе заплатит, твои обязательства относительно его кончатся; мне предлагали тысячу за его голову.

— Тебе предлагали?

— От Катилины.

— А ты?

— Я указал на тебя. Старик очень осторожен; его можно убить только очень ловкому человеку. Мне обещали, что никому, кроме тебя, этого дела не поручат. Ты меня понял?

— Понял. Старик теперь наш.

— За этим я тебя звал. Теперь иди к людям, только не уходите от нас далеко.

Аминандр

ушел и скрылся в горах.

— Электрон!.. Бербикс!.. кто бы ты ни был, но ты не таков, как я полагал, — вскричал Нарцисс в ужасе.

— Как?

— Ужасный человек!.. искуситель, ты наталкиваешь других на злодейства!..

— Да, друг, я умею на это наталкивать, когда это мне выгодно. Через меня дочь Семпрония погибла.

— Через тебя?

— Да. Ее душа теперь не в Элизие, как сказал Аминандр, а в аду, томится в голоде и холоде, как мы с тобой… но тем лучше для нее, потому что душе ее мужа тоже не попасть в эмпиреи. Лучше им быть в аду, лишь бы вместе!.. ха, ха, ха!.. я ей внушил убить Ланассу.

— Ты!

— Через мои внушения и Тит Аврелий погиб; я свел старика с красавицей.

— Ты!

— Это была глупая шутка без малейшей выгоды. Я подучил наконец Люциллу утопиться. Теперь, говорю, матрона, тебе ничего не остается, кроме подводного царства. Она это приняла серьезно и утопилась.

— Ты — причина ее смерти!

— А тебе-то что до этого?

— Убирайся от меня сию минуту!.. я забуду все твои благодеяния… мы одни… твой Аминандр не успеет придти к тебе на помощь… я тебя задушу!

— И горько раскаешься, — ответил певец, не смутившись, — я не виноват, что сумасшедшая приняла серьезно мои слова. Не поблагодарит она тебя, если ты меня погубишь. Если же она жива…

— Эта мысль… Электрон, не убивай старика!

— Я и не хочу его убивать.

— Но ты учишь Аминандра.

— Ты ничего не понял. Я добился того, что к старику не подошлют никакого убийцы, а будут искать Меткую Руку. Аминандр получит улику и предъявит старику.

— Не хитри! не верю.

— Ты этого не хочешь?

— Не убивай его, не убивай! — вскричал Нарцисс и упал на колена.

— Что он тебе за благодетель? он был твоим господином?

— Он хороший человек… ах, не убивай его!.. он тебе щедро заплатит.

— Я спасу ему жизнь только с одним условием: все его богатство будет моим.

— Твоим?

— Он усыновит меня.

— Ах!.. наемный убийца, бродяга будет преемником Люциллы!.. ты растратишь это богатство в два-три года с Аминандром и ему подобными людьми.

— А ты не истратил бы его?

— Правда. Не мне укорять тебя. Было время, когда я был богат… утекли мои деньги, как вода.

— Если ты жалеешь старика, то благодари богов, что его спасенье в моих руках.

— О, друг!.. лучше растрать его деньги, только не убивай его!.. не вели Аминандру это делать, он тебе повинуется; я вижу, что не он, а ты начальник этих невидимых разбойников.

— Они невидимы, потому что ты этого не хочешь.

— Не хочу. Боюсь. Пойдем вдвоем.

— Нарцисс, когда я буду любимцем старика, его избавителем, я брошу мое ремесло.