Надежда
Шрифт:
– Немного осталось – как бы оправдываясь, из-за пыльной улицы, сказала Саломат хола.
Стучаться в калитку не стали, днём двери ни у кого не запирались, да и ночью часто забывали это делать.
– Мехринисо! – позвала Саломат хола.
Мехринисо сидела под ветвистым деревом тутовника, на деревянном тапчане и кормила грудью малыша, лежавшего в бешике. В жаркое время, малыша в бешик заворачивали без одежды, широкими лентами обмотав вокруг тельца, потом и вокруг перекладины бешика, чтобы малыш даже пошевелиться не мог. Из-под широких лент
– Кто там? – повернувшись, спросила было она, но увидев мать в сопровождении Анны и Дуси, изменилась в лице и с возгласом.
– Ах, Дусенька! – побежала им навстречу.
Мехринисо и Дуся, долго стояли обнявшись и раскачиваясь в тон, никак не могли оторваться друг от друга. Из дома выбежали детишки и с возгласами.
– Ассалому аляйкум! – подбежали ближе, с любопытством разглядывая русских гостей.
– Ой, что же это я…растерялась от радости. Проходите в дом. Я сейчас – сказала Мехринисо.
Но Саломат хола её остановила.
– В доме жарко дочка, сядем на тапчане, под тенью дерева. А ты иди, неси сладости для гостей – сказала ей мать.
Мехринисо кивнув головой, быстро убежала в дом и вынесла оттуда поднос со сладостями, такими же, как были и у матери, конфеты, кишмиш, сахар рафинад, сушёный урюк и конечно лепёшки. Молодая женщина поставила жестяной поднос на хантахту, накрытую скатертью и пошла ставить самовар. Анна чувствовала себя неловко, столько хлопот из-за них, а у неё малыш…но малыш не плакал, будто понимал, что мама занята. Дуся подбежала к бешику и присела на курпачу.
– Опажон, это Ваш сын, да? – спросила девочка.
– Да дорогая, ты ведь уехала, а я не хотела одна оставаться, вот и купила в магазине – ответила Мехринисо.
– Да? В магазине продавали малышей? А почему Вы не купили девочку, похожую на меня, а мальчика взяли? – спрашивала Дуся, вызывая улыбки у Анны и Саломат хола.
Мехринисо тоже не сдержалась и улыбнулась.
– Да разве такие, как ты есть? Таких нет, только ты одна. Вот и пришлось мальчика купить – ответила молодая женщина.
– Здорово! Видишь мамочка, таких как я больше нет. Я одна такая – сказала с серьёзным видом Дуся, посмотрев на мать.
– Конечно солнышко! Таких, как ты нет – ответила Анна, с умилением посмотрев на дочь.
Немного посидев, Саломат хола поднялась.
– Мы пойдём, Мархамат плов готовит для гостей, ты сама с детишками приходи, может и зять наш захочет придти. А мы пойдём – сказала женщина.
– Посидели бы ещё, я бы сготовила обед – ответила Мехринисо.
– Да придём ещё, успеешь и сготовить – сказала Саломат хола, направляясь к двери.
Анна и Дуся последовали за ней.
–
Анна и Саломат хола переглянулись, Мехринисо с надеждой ждала, что они ответят. Анна пожала плечами, вроде как соглашаясь, ведь они год не виделись. Саломат хола улыбнувшись, сказала.
– Ладно родная, оставайся. А вечером ты Мехринисо, приведи её домой. У тебя и так их трое вон.
Дуся обрадовавшись, вернулась к ребёнку, села возле бешика и стала плавно раскачивать его. Вернувшись домой, они остановились возле навеса Кодиржон акя.
– Обедать идёмте, плов верно готов уже – сказала Саломат хола мужу.
Саломат хола и Анна, зашли во двор и вымыли пыльные ноги в арыке, потом уже сели на тапчан. Мархамат уже приготовила плов и оставила в казане томиться, а сама принялась резать помидоры и огурцы на салат ачучук. Чтобы длинные косы ей не мешали, девушка завязала их вокруг головы и обернула туго платком.
– Райхон тоже мелко нарежь дочка и перец горький принеси – громко сказала невестке Саломат хола.
На хантахте, застеленной скатертью, лежали лепёшки и в косушке стояло кислое молоко. Вошёл Кодиржон акя и позвал из дома Бекмета, который мастерил полку для обуви. Мальчик вышел, поздоровался, сполоснул в арыке руки и сел на край тапчана.
– Мархамат, дочка, Собиржону плова отложи отдельно, придёт скоро, поест – сказала Саломат хола, когда Мархамат, открыв крышку казана, стала перемешивать в нём плов.
– Хорошо мамочка – тихо ответила девушка и взяв косушку побольше, положила в неё плов и накрыв тарелкой, убрала на край очага.
Вечером пришли Мехринисо с малышом и Дусей.
– А детей что же не привела? – спросила Саломат хола.
Зять Ваш пришёл пораньше велел мне самой идти к Вам – ответила Мехринисо, отдавая ребёнка матери.
– Ну и ладно, садись, поешь с нами. Мархамат картошку с яйцами пожарила с обеда осталась, что будешь дочка? – спросила Саломат хола.
– Ой, я плов хочу – весело заявила Дуся.
– Хорошо, сейчас тебе плов принесу. Кеное занята, малыша кормит – ответила Саломат хола, уходя к навесу, где стоял самодельный из глины очаг и накладывая плов из чашки в большую тарелку.
Так Анна и Дуся пробыли в Ташкенте больше двадцати дней, в дорогу им Саломат хола собрала сухофрукты, свежие помидоры и огурцы, виноград и гранаты, два арбуза и две дыни. Решили лететь самолётом, чтобы продукты не пропали. Нежно со всеми простившись и пообещав приехать следующим летом, они собрались в дорогу. В аэропорт их проводил Собиржон и они улетели рано утром. В Ленинграде, взяв носильщика и положив все коробки и авоськи с арбузами и дыней в тележку, они дошли до такси и благополучно доехали до дома. Оставив Дусю с вещами возле подъезда, Анна пошла звать на помощь Марию или Ивана. Дома Анна узнала, что парень поступил в институт и Василёк тоже вернулся из лагеря. От гранат, винограда, арбузов и дынь, все пришли в восторг. Такого в Ленинграде было не найти. Сидя на кухне за столом, Анна и Дуся рассказывали о проведённом в Ташкенте времени. Дуся хвалила малышей кеное и Мехринисо.