Наследник для Лютого
Шрифт:
— Организуй няню. За мальчишкой должен быть присмотр. Сделаешь?
— Разумеется, — ответила Динара и улыбнулась, но улыбка шла после её слов, а не вместе с ними.
***
С тревогой на душе я оставила Тимофея в доме Лютого. Мне было не по себе, что он будет под надзором неизвестной няни, с которой мне даже поговорить не дали. Потому что Лютый торопился, и не разрешил мне дождаться её появления.
Я села в машину, ощущая, как сердце в груди бьётся невероятно быстро и неожиданно для себя
— Пообещай мне!
В ответ мужчина пытливо взглянул мне в лицо.
— Я обещаний не раздаю. Что ты хочешь от меня?
— Пообещай, что Тимофею не причинят вред!
— Если ты не создашь проблем, — немного подумав ответил Лютый.
— Всё-таки, он — заложник, — сникла плечами и загрустила.
— Не корчь из себя великомученицу, Маша. Судьба Тимофея — в твоих руках. Хочешь увидеться с ним, видеть его здоровым — значит. выполняешь всё, что я от тебя требую, и не создаёшь мне при этом проблем.
— Ты просто решаешь за мой счёт свои проблемы. Вместо того, чтобы искать виновного Антона. А что… что, если ты внезапно найдёшь его с деньгами, когда всё это… вопрос с суррогатным материнством зайдёт слишком далеко?!
— В таком случае ты выполнишь свои обязательства, а я щедро тебе за них заплачу.
— Всё решают деньги?
— Разумеется. А что ещё? — искренне удивился Лютый.
— Ты можешь сломать мне жизнь, и думаешь, что я смогу утешиться деньгами?
Лютый нахмурился.
— Я тебе так скажу, Маша. Послушай меня внимательно, я последний раз объясню тебе, как осбстоят дела, и больше мы к этой теме не вернёмся. Заведёшь эту песню ещё раз, я найду способ усмирить тебя. Плохой способ. Он тебе не понравится, но в последствиях ты сможешь винить только себя. Ведь я предупреждал, чтобы ты вела себя благоразумно. Я живу реальностью. Сегодняшним днём. Ситуация сейчас такая: твой муж…
— Фиктивный!
— А мне плевать. Твой муж в бегах с крупной суммой денег. Уверен, что он ещё долго не будет давать о себе знать. Но потом, возможно, покажется где-то, засветится. Все рано или поздно оступаются. Это может произойти как скоро, так и не очень. Важно лишь то, что сейчас весь груз долга лежит на тебе, и ты расплатишься с ним.
— Но это несправедливо.
— Жизнь вообще несправедлива, и чем раньше ты перестанешь смотреть на мир с позиции маленькой, обиженной девочки, тем проще станет жить. Всё ясно?
В ответ я метнула в сторону Лютого молчаливый взгляд, но соглашаться с его словами не стала. Мне претил такой подход к ситуации, я не хотела становиться заложницей чужих долгов, но ничего изменить не могла.
— Мне нужно позвонить на работу и отпроситься.
— Звони, — разрешил Лютый. — Или я тебе мешаю?
— Нет, просто… Есть свои сложности.
— С начальством? —
— Да. Боюсь, что сложностей станет ещё больше после моего прогула. Я боюсь лишиться работы.
— Откровенно говоря, ты и так её лишишься.
— ЧТО?! Нет!
— Не ори, Маша. Обороты сбавь. С пузом ты на работу ходить не сможешь.
— Но я не могу лишиться источника дохода. К тому же, как ты выразился, пузо не сразу появится, и я не желаю…
— Рот закрой, — беззлобно бросил Лютый. — Будет, как я сказал. А если ты за бабки переживаешь, я могу тебе халтурку подкинуть. Будешь репетитором у отпрысков важных людей.
— Ты ломаешь мою жизнь! — произнесла я со слезами. — Ломаешь всё, к чему я привыкла. Неужели тебя это ничуть не трогает?
— Ждёшь утешений? Их не будет, Маша. Но я могу сказать, что если ты не перестанешь капать мне на мозг, всё может осложниться за одну секунду. Для тебя.
После этой внушительной реплики я предпочла замолчать. Осторожно вытерла набежавшие слёзы уголком носового платка и достала телефон, полная решимости позвонить в школу.
— Скажи, что заболела, — подсказал Лютый.
— Я не могу лгать!
— Мы в больницу едем. Алё, Маша. Мозги включи. Справку тебе нарисуют даже!
Вот уж спасибо!
За бандюганскую заботу. Но тем не менее, я позвонила и предупредила, что меня не будет в школе из-за болезни. Мой голос был слабым и дрожащим, мне поверили, но всё равно руководство осталось недовольным моим отсутствием.
— Теперь у Гущина добавится причин для моего увольнения, — вздохнула я.
— Переходи в частный сектор. Чё ты горбатишься на этой государственной работе.
— Руслан! — произнесла я решительным голосом, немного опешив от собственной смелости. — Не учи меня жить. Пожалуйста. Мы из разных социальных слоёв и многие мои проблемы тебе не понятны. Давай остановимся на том, что есть сейчас, и ты не будешь насмехаться над моим мировоззрением и моральными принципами.
— Глупости это, а не принципы, — презрительно скривил полные, чувственные губы Лютый.
— Только благодаря этим принципам и вере в лучшее я ещё не опустила руки и держусь за жизнь, — сказала, как отрезала.
В салоне машины повисла густая тишина.
— За пацана ты держишься, а не за свои устои, — сказал спустя несколько минут Лютый. — И ради него ты с лёгкостью предашь любой из своих принципов, сделаешь, что угодно и ляжешь… под кого угодно.
Я едва не сказала вслух следующую мысль, а именно, не имеет ли в виду Лютый себя, но благоразумие вовремя взяло верх над моим языком, и мысль осталась при мне. Оно и к лучшему, откровенно говоря, у меня и без того проблем было множество, не хватало добавлять к их числу расплату за болтливый язык.