Найти меломана!
Шрифт:
А та самая дурацкая поговорка все быстрее щелкала костяшками лет и скрипела заезженной пластинкой:
В 30 лет денег нет – и не будет, не будет, не будет…
Неужели, неспособен?! – грыз себя уже 37 летний кандидат исторических наук с окладом 160 рэ и “большими надеждами на будущее”.
Подвернулся случай и он решился на демарш: занялся… презренной фарцовкой (он! – ботаник до мозга костей…). Увы, себя не перепрыгнешь. Его удел – прежняя колея, вырытая злодейкой судьбой: довольно быстро он спалился, еще быстрее – его кинула жена:
В 40
Выбросив 20 лет столичной жизни коту под хвост, он вернулся в родной Семигорск. Но проклятая поговорка, словно приворот чужой воли, не отпускала: все считала его года, отнимая надежды даже на обустроенность. На родине его не ждали…
В домике деда обосновалась дальняя родня – семья племянницы жены его кузена. Люди, в общем-то, неплохие… Просто, так уж сложилось: пять последних лет они ухаживали за дедом – он и отписал им дом с роскошным некогда садом. Впрочем, и внука родного не забыл: все свои книги дореволюционных изданий – завещал ему. Длинный их список дед успел заверить у нотариуса, не забыв указать и параметры (год выпуска, издателя и прочее). Может быть, поэтому дедулина библиотека (все 182 тома!) была торжественно передана ему родней – в целости и сохранности. На специально званном обеде.
Вскоре и с работой в Семигорке устроилось: НИИА (последняя буква аббревиатуры обозначала археологию) как раз нуждался в научных работниках его профиля. Дали и комнатку в ведомственной малосемейке. Служба скучать не позволяла: Кавминводы и весь восток края оказались богаты на археологические находки: именно здесь проходил в древние времена Великий Шелковый путь, именно здесь, недалеко от Пятигорска притягающе манил своим великолепием знаменитый Золотой курган скифов, именно здесь земля хранила еще не выданные полностью тайны древних веков… Но именно здесь его душу все чаще охватывало смятение. Он перестал праздновать дни рождения – лишь судорожно считал года и все чаще забегал в администрацию города, сверяя номер своей очереди на жилье. Увы, она практически не двигалась. Вместе с ней замирала его надежда на новую семью… То самое злосчастное заклинание все чаще отравляло его сознание неотвратимым:
В 50 лет дома нет – и не будет.
Ему шел 58-й, как вдруг зловеще полыхнула молнией весть: их НИИА ликвидируется. Все – уволены. Одновременно накрылось и ведомственное жилье. Жалкие надежды на приватизацию комнатушки лопнули как мыльные пузыри. А спустя еще год – в 2004-м – грянул и гром: их просто выкинули на улицу. Вначале отключили свет, через пару месяцев – отопление. И – наконец, воду. Ведомственную общагу купил на корню некий инвестор из Подмосковья.
…Он заметил, что все чаще его взгляд вылавливает на улицах бомжей. Как-то его пристальный взгляд остановил давно не мытого, заросшего пегой щетиной бедолагу. От ужаса, что он глядится в зеркало скорого будущего, подкосились ноги…
И все же… И все же, – чудеса случаются в жизни каждого. Его спасла… дедова библиотека. Он, конечно, догадывался, что старина – всегда “живые деньги”, но никогда не думал, что их эквивалент потянет на отдельную однокомнатную квартиру. Плюс простая, но добротная обстановка. В итоге около 100 книг дореволюционных изданий досталось предприимчивому коллекционеру. Обе стороны решили,
Он вдруг осознал, что невзирая на нищенскую пенсию, может позволить себе и отдых в санатории, и покупку желанной обновы… Для этого раз-другой в месяц, обычно, по пятницам, он отправлялся на рынок, прихватив с собой несколько раритетов из домашней библиотеки. Злая поговорка утратила, наконец, свои гнетущие чары: он более не нуждался в деньгах, обрел крышу над головой и у него хватало ума чувствовать себя счастливым.
Семигорск, 3 марта 2007 года, суббота, около 16 часов
До дня рождения оставалась неделя. Дата ожидалась “некруглая”, но Иван Ильич решил отметить свое 67-летие с невиданным ранее размахом: накупить всевозможных деликатесов, сладостей, шампанского, а “горячее“ заказать в соседнем кафе. Тем более, накануне проявился знакомый книголюб и выторговал у него довольно редкий семитомник начала прошлого века. Да и с рынка он вернулся вчера не с пустыми руками. Плюс – возможный заказ странноватого парня, который положил глаз сразу на два его особо ценных фолианта…
На торжество приглашены Павел и Ольга (из квартиры напротив) и дальние родственники (многодетное семейство, проживающее в старом доме его деда).
Иван Ильич подошел к книжному шкафу и трепетно провел пальцами по красному сафьяновому корешку с частично стершейся надписью: “Магия чисел”. Он дословно помнил вычитанную там сентенцию:
Судьба закрывает одну дверь, когда хочет открыть другую…
Вот уже два года, как другая дверь впустила в его жизнь не только новых сердечных друзей, но и новое увлечение: нумерологию. С ее помощью он пересмотрел пережитое, с оптимизмом неофита включился в многогранное таинство настоящего и почувствовал, что близок как никогда к познанию чего-то необычайно важного для него. Того, что древние мудрецы называли Истиной .
Эх, надо было еще со школы налегать на математику, – Иван Ильич сокрушенно качнул головой. – Он же боготворил Географию и уважал Историю. А что же – История, по большому счету? Та, которую изучают в школах и университетах. Игра интерпретаций? Мелкие детали профанических событий? Груда подтасованных фактов?..
Он вдруг прислушался. Нет, не радио… Завораживающие звуки Лунной сонаты проникали из квартиры Павла и Ольги. Там он видел старинное пианино на котором никто никогда не играл. Лишь Люся, их дочь, порой резко простукивала одним пальцем по клавишам, подбирая только ей понятную мелодию. И то – крайне редко.
Видимо, у них гости, – решил Иван Ильич, наслаждаясь уже пронзительной мелодией известного романса. Игра оборвалась на полуфразе резким рыдающим аккордом. Отчего-то защемило сердце…
…Адептом магии чисел он стал не сразу. Поначалу рассуждения автора посчитал наивными, а поразительные примеры из жизни великих – рядовым совпадением. И тем не менее – увлекся. Вместо разгадывания кроссвордов, он коротал стариковский досуг просчетами дат рождений родных и близких, всех тех, чей жизненный путь не был для него тайной.