Не мой подарок
Шрифт:
Ксюша гасит болезненную полуулыбку, уже продолжая.
— Угу. Мама тогда долго не могла решиться купить его, рассматривая менее дорогие цепочки. Но тут изумруд. — Указала пальчиком. — Как раз под цвет твоих глаз, да…
Слабо киваю.
— Она хо-хотела… — Её голос сорвался, породив всхлип, заставляя саму разжать руку и отвернуться. — Хотела, чтобы ты его никогда не снимала. А ты его даже не надела ни разу! Я просила у неё какое-то дурацкое инкрустированное колечко, но денег хватило тогда только тебе… Я поэтому
— Но…
— Да знаю я, что это не так!
Замолкает, оставляя нас вслушиваться в ход секундной стрелки. Время всегда движется вперед, верно? Вот и она оборачивается, вытирая редкие слезы и хлюпая носом.
— Наденешь его нынче?
— Ксюш…
— Разве это так сложно?
"Разве мир рухнет из-за этого?"
— Нет…
Кивает, снова шмыгнув. Встает и снова уходит к себе. Возвращается вновь, но на этот раз я вскакиваю только увидев.
— Нет уж…
Ксюша протягивает плечики с натянутым на них платьем, заулыбавшись и прошептав:
— Оно красивое. Маме бы понравилось.
Черное миди, будто сошедшее с журналов 30-х.
— Когда ты успела его купить? Зачем? Мне? Я не собираюсь…
Хмурится.
— Ты хоть раз можешь принять что-то нормально!?
— Ксюша… сколько ты на него…
— Не твое дело.
Её тон отрезвляет, выливая на шею очередную правду.
— Просто надень его завтра, да? Не ту дичь, в которой ты была на корпоративе, а хоть что-то изящное!
— Я не останусь на Новый Год, это не обсуждается.
Кивает, кинув платье на простыни.
— Оки, хоть вечер побудешь красоткой.
Как в сказке, "Пока часы не пробьют двенадцать".
Вылетает из комнаты, хлопнув дверью, оставляя меня с горой перьев, разлетающихся от порыва, кулоном и платьем родом из мюзикла "Чикаго"*. И это просто убийственно… Но что я теряю в общем-то? Разве это что-то изменит?
Подхожу ближе, всматриваясь в детали, провожу ладонью по расшитым переливающимся пайеткам, перехожу к открытому лифу, наткнувшись под ним на кулон.
Подцепляю пальцем, вытаскивая ладошку. Золото немного холодит кожу, ощутимо впиваясь гранями.
Хотя бы один раз, верно?
Но пока здесь нужно прибраться.
… Следующее утро начинается с кофе. Офис, кажется, вымер в последний официальный рабочий день, лишь изредка являя нам новогодних зомби. Макс уже шарахается от каждого вошедшего, иной раз зарекаясь стянуть с тех мишуру и проклиная "заболевших" напарников, оставивших нас дежурить в предпраздничный, но почему-то отказывается принять и мое присутствие завтра.
— Ты план на портале видела новый!? Нет тебя там в дежурствах! Не-ту! Вот, не хлопай глазами, перестань мне мозги уже есть, иди к А.К. и разбирайся сама.
Только начальника нет на рабочем
— Что ты телишься? Возьми и позвони ему на рабочий, он его с собой взял…
Отрываюсь от созерцания выемок на закрытой двери.
— Откуда знаешь?
Макс вздыхает, ныряя к экрану и уже что-то строча.
— Так каждый год одно и тоже, только ты одна не в курсе.
Дорабатываю до вечера, раз десять пообещав Ксюше никуда не сбежать. Та жутко паникует, решив даже встретить меня с работы.
— Ты чего?
Отмахивается, раз от разу зачем-то проверяя телефон.
— Нервничаешь?
Кивает, заталкивая меня в мою комнату.
— Плойка на столе. Сейчас докрашусь и приду к тебе. Будь готова, оки? Через час Ян на такси подъедет. Надо еще шмотки собрать, блин.
Спустя минут двадцать в комнату возвращается белый лебедь с аккуратно проведенными стрелками и струящимся молочным платьем. Собирает локоны в култышку, бойко принимаясь за меня.
— Я сама могу…
— Неа, сегодня не можешь.
Тщательно всматривается в черты, ловко орудуя кисточками. Набирает тон, проверяя его на моем же запястье.
— Только стереть не забудь, ага? — Бросает, закончив и уже умчав к себе. — О, точно. Запаску возьми тоже, а то вдруг Стервелла будет не в настроении любоваться. Ааа, блин! Ян уже подъезжает, Ричиии!
Быстро складываю в рюкзак джинсы с рубашкой, кладу наушники, сотовый, кошелек. Вспоминаю про зарядку, закинув ту в дальний карман. Вылетаю под Ксюшины вопли и только сейчас замираю возле зеркала…
Аккуратные каштановые локоны, стрелки, визуально увеличившие вдруг загоревшиеся глаза, искрящиеся не то от страха, не то потакая свету переливающегося изумруда, что идеально лег чуть ниже яремной ямочки, недалеко от того самого пожелтевшего уже пятнышка, наспех замазанного тоналкой. Само платье, играющее от каждого шага, каждого луча света и каждого вздоха, сковывая излишне открытый верх.
— Да красивая ты!
Поправляю низ, пытаясь отдернуть.
— Это не слишком?
— На меня посмотри, ага? Нормально все. Блин, обувь не забудь!
Накидывает откуда-то взявшийся полушубок, поправляет белокурые локоны, хватает сумочку и выбегает за дверь, оставляя меня одну здесь…
Проверяю газ, выключаю на всякий случай воду, еще раз отдергиваю платье, погасив свет в прихожей…
Уф, спокойно… спокойно. Всё получится. Ну, что, ни пуха ни пера?
– -
* Мюзикл "Чикаго": Оригинальная бродвейская постановка 1975 года номинирована на несколько премий «Тони», в том числе и за лучший мюзикл, но не получила ни одной. В 1996 году работа была возрождена на Бродвее с обновлённой хореографией, и в этот раз была отмечена «Тони» за лучший возобновлённый мюзикл, лучшую режиссуру, лучшую хореографию и ещё несколькими.